Игра на выживание - страница 9
Пять или шесть псов озадаченно остановились, примолкли и принялись усаживаться прямо в грязь, беспокойно поводя ушами.
В тине копошились четыре раненые «гиены», одна уже замолкла, напускав в лужу кровавых пузырей из разорванного пулей горла.
Стайные хищники, такие как эти и им подобные, атакуют с ближней дистанции. Человек поэтому не промазал ни разу, однако восьмипатронный магазин карабина «винчестер-магнум» был пуст. Если бы вожак мог осознать смысл сухого металлического щелчка, то по достоинству бы оценил жертвенный наскок незадачливого стервятника, на которого ушел драгоценный выстрел.
Человек перестал орать и зашвырнул карабин за спину, не возясь с пластиковой обоймой. Атакующие вновь возбужденно заскакали и забегали, хохоча и примериваясь для нового броска. Более сообразительный вожак – даже с такого расстояния человек разглядел задорно мотающийся обрубок солидных размеров меж задними ногами – запрыгнул на гранитную глыбу поодаль и лаял на раненых товарищей. Этому престарелому самцу, доминировавшему в своре, совершенно не хотелось умирать.
Человек, держа в левой руке нож и пистолет в правой, медленно пятился.
Не стоило ему наобум соваться в чавкающую жижу, но жить хотелось сильнее.
Вот грязи стало уже по колено, вот – по пояс.
Под ногами еще чувствовалась зыбкая почва, однако возможности для маневра были ограничены.
В голове сидела совершенно неуместная мысль: «А у гиен, например, вообще – матриархат».
К болотной кромке подскочил, словно орангутанг к связке бананов, самый ретивый пятнистый охотник, хихикнул, тряхнул ушами и тронул тяжело пузырящуюся влагу. Теперь человека и скалящуюся пасть разделяло расстояние вытянутой руки. Зловонное дыхание било прямо в лицо, находившееся аккурат напротив улыбчивой гиеньей морды. Он успел еще разглядеть два необычайно длинных клыка, желтевших поверх нижней челюсти даже тогда, когда тварь не кривлялась, и дважды выстрелил. Первая пуля влетела в слюнявый зев, разорвавшись внутри гиеновидного охотника, вторая ушла в «молоко», так как человек слегка качнулся, оступился и начал погружаться в трясину.
«Кажется, все», – отрешенно подумал он, тупо разглядывая нож и пистолет, напрочь забыв об адских псах.
Влага наконец пропитала плотные штаны и добралась до тела. Ботинки уже опускались в бездну, едва не срываясь с ног.
На кромке же бесновалась, хохотала и хрюкала стая.
Молниеносный удар клыками-саблями и рывок челюстей положил конец конвульсиям застреленного первопроходца.
Гиены торопливо растерзали раненого, затем принялись бестолково метаться вдоль лужи, не решаясь лезть за строптивой добычей.
Вскоре вожак потянулся шевелящимися ноздрями к тонущему, роняя тягучую слюну, печально взвыл и потрусил назад. Минутой позже за ним вереницей устремились и остальные, досадливо хлеща себя хвостами по бокам.
Некоторое время, пока зацепившийся за корягу рюкзак удерживал человека на плаву, он слышал треск костей, урчание и грозное перелаивание гиеновидных псов, приступивших к «каннибализму».
Потом, чтобы хоть что-нибудь делать, он с трудом поднял в безразличные чужие небеса руку и медленно, с расстановкой, несколько раз выстрелил по кружащимся над маревом крылатым силуэтам. Нож безнадежно ушел в пучину, после некоторых колебаний и терзаний человек убрал теплый ствол «Макарова» от русого виска и принялся палить в голову мертвого пса, валявшегося на спасительном и, увы, уже недостижимом берегу, пока не кончились патроны. Затем, когда дурно пахнувшая вода подступила к самому горлу, он запел. Странно звучал осипший голос, странно звучал мотив и слова гимна страны, не существующей ни в том мире, из которого человек пришел, ни в том, где он умирал.
Затем наступила тишина.
Пятнистые псы, бросив прощальные и уже сытые взгляды на его бледное лицо, удалились в саванну.
Только хор земноводных да звон насекомых полнили сырой воздух.
На него села яркая стрекоза, большая, словно ворона, но человек пошевелил бровями, и она улетела.
Коричневатая жижа пузырилась и колыхалась, человек стиснул уже погруженные в нее губы, жадно дыша носом и дико вращая глазами.