Более того, на определенном уровне вся литература, начиная с «Энеиды» (и высокая, и низкопробная), — это творчество чьих-нибудь поклонников, а вся критика по сути своей — шерлокианство. Вот почему мнение Гарольда Блума[20], будто писатель избегает чужого влияния, всегда представлялось мне неискренним. Составляя компиляции и пародии, вплетая в них аллюзии и отсылки, пересказывая и переделывая на свой лад старые истории, на которых выросли все читатели, мы (любители) идем дальше. Мы ищем пробелы, оставленные писателями то ли по небрежности, то ли в силу широты души для нас, и надеемся, что передадим собственным читателям — благо такие найдутся — часть той радости, какую находим в любимой книге: причастность к игре. Все романы — повторения; заимствовать у других — блаженство.