Игра по системе - страница 12

«Гончаренко занимался расследованием с первого дня и виновность Опарина принял за аксиому, — рассуждал капитан. — Сакраментального вопроса «кто совершил преступление?» для него попросту не существовало. Оставалось убедить руководство и без проволочек передать материалы прокурору. Тем не менее, шеф подключил к делу меня. Почему? Потому что разглядел под ворохом очевидных гипотез и «неопровержимых» улик невзрачный листок бумаги? Или им руководило какое-то особое, внутреннее чутье? Как бы то ни было, Игнатьич и на этот раз оказался прав. Самоубийство Опарина все перевернуло с ног на голову. И стоило копнуть чуть глубже, как тотчас выяснилось, что вопрос «кому это выгодно?» не так наивен, как представлялось начальнику следственного отдела, да, честно признаться, и мне самому. Ватная фабрика, соседи, «Портретист», теперь еще показания Бондаренко, какие-то мужчина и женщина. Так все-таки — кому это было выгодно?..»

Капитан знал — рано или поздно из всех разрозненных элементов расследования сложится в итоге цельная картина. Необходимо лишь правильно определить направление поиска, создать нужный сектор обзора и постепенно сужать его до минимума, отбрасывая в сторону все несущественное, второстепенное. Другое дело, как отличить, что существенно, а что нет, когда добываемая буквально по крохам информация размывает и без того расплывчатые контуры ограниченного пространства, вовлекая в поле зрения розыска лее новых и новых людей.

Улучив момент, Андрей незаметно смешался с кучкой болельщиков и, изобразив живой интерес, прислушался к разгорающейся полемике между представительным пожилым мужчиной в массивных роговых очках с выпуклыми линзами, которого все называли Профессор, и тщедушным небритым мужичком в застиранной майке и потертых джинсах. Собственно, уловить суть спора капитану было нелегко, поскольку в разговоре постоянно проскальзывали какие-то специфические термины и прозвища типа Блоха, Рыжий, Бес, Гурамчик.

Загнав оппонента в угол, Профессор победоносно огляделся по сторонам, словно конферансье, желающий сорвать причитающуюся ему долю аплодисментов, и неожиданно обратился к Андрею:

— А как вы считаете, молодой человек?

— Я восхищен вашим ораторским талантом и энциклопедическими познаниями, — моментально нашелся Кондрашов.

— Усек, Васек? — Профессор похлопал по плечу небритого мужичонку и под одобрительный хохот окружающих добавил: — Учись, пока я жив!

Небритый неприязненно глянул снизу вверх на Андрея, что-то пренебрежительно буркнул и принялся с отсутствующим видом выковыривать спичкой траурную кромку из-под пожелтевших от никотина ногтей, а Профессор, бесцеремонно отодвинув в сторону сутулого юношу, подошел к Кондрашову.

— Спортсмен?

— Любитель, — скромно уточнил капитан.

— Это хорошо, а то нынче всех на профессионализм потянуло. Профессионалы хозрасчетные, — хмыкнул Профессор. Достав из кармана клетчатый носовой платок, он не спеша протер запотевшие стекла очков и церемонно представился:

— Действительный, почетный и прочая член сообщества футбольных эрудитов Пал Палыч Пирожков. Как говаривали в старину, прошу любить и жаловать.

— Очень приятно. Андрей. — Кондрашов пожал протянутую руку.

— Тихо! Сейчас Профессор будет посвящать новенького в таинства бразильской системы, — послышался чей-то ехидный шепот.

— Федот! Твоему «Зениту» без Саленко и Дмитриева уже никакая система не поможет, — не поворачивая головы, небрежно бросил Пал Палыч.

— Поживем — увидим, — с полоборота завелся Федот.

— Знаешь, что ты увидишь? Фигу размером с Эверест, — подвел итог короткой дискуссии Профессор, чем вновь вызвал шумное одобрение разношерстной аудитории.

Чувствуя на себе любопытные взгляды, Андрей наклонился к Пал Палычу и негромко произнес:

— Я хотел бы получить у вас небольшую консультацию. Только, если можно, в более спокойной обстановке.

— Всегда к вашим услугам, друг мой. — Пирожков галантно подхватил капитана под локоть и кивнул в сторону освободившейся неподалеку скамейки: —А вот и искомое спокойное место. Как справедливо изрек какой-то провинциальный сатирик, одни ищут место под солнцем, другие — в тени.