Игра с призраком - страница 6

Он принимал их охотно. Да, вот случай! Сначала, правда, он отказывался, не хотел обращать на себя внимание, но страдания этих людей были велики, а слышать благодарность так сладко. Он знал, что лекарством обязан Призраку и что Призрак приносит его откуда-то из адской кухни, но это уже не имело значения. Разве он не подписал договора с дьяволом?

Потом Фауста вызвали к заболевшему архиепископу. Осыпали подарками и почестями. Он принял предложенный ему дворец, принял гражданство и звание личного врача князя церкви. Архиепископ, вырванный им у смерти, кротко увещевал его порвать союз с дьяволом и выманивал сведения о таинственных силах, дающих человеку сверхъестественное могущество.

К городу стала возвращаться жизнь. Ученики Фауста — теперь их было у него много — возвращались из ближних городов и стран, приносили неизрасходованные лекарства и деньги, если только не исчезали с ними навсегда.

Это было время, когда он ощутил гордость силой. У него была роскошь, были женщины… но он чувствовал, что все это не то, о чем он мечтал, когда просил дьявола о молодости. Тогда он мечтал о знании…

И до появления Призрака Фауст был известным ученым. Но то, что он знал, было обрывками и жалкими суевериями, опровергаемыми каждодневной действительностью. После колдовского лечения тело у него помолодело, но разум, отягощенный ненужными знаниями, не был способен воспринять ничего нового. Доктор не мог понять, что болезнь — это не кара божья, а битва человеческого организма с незримыми врагами. Он подозревал, что Призрак скрывает от него изготовление лекарства, чтобы крепче связать с собою. Много пил.

Однажды вечером, когда доктор потягивал красное вино, в комнату вбежал Призрак. Был это весьма телесный призрак с отчаянием во взгляде.

Он без приглашения схватил кубок и осушил его несколькими глотками.

— Я в ловушке, — произнес он. Потом налил еще вина, снова выпил. — Ты должен мне помочь.

— Я тебе? — изумился Фауст. Только теперь он заметил, что Призрак говорит, как все люди. — С каких пор дьяволу стала нужна помощь?

— Дьявол помог бы себе и сам, — вздохнул Призрак, — но я-то не дьявол!

Фауст ошеломленно глядел на него.

— Так ты все это время водил меня за нос?

— Глупец! — воскликнул Призрак. — Ты давно уже мог бы догадаться и сам!

— Так, значит, ты не дьявол, — произнес Фауст и отпил вина. — Ну что ж, — задумчиво продолжал он. — У меня насчет ада всегда было собственное мнение… но когда ты появился так неожиданно и начал вести себя по всем правилам, то, признаюсь, меня это сбило с толку. Особенно когда я тебя слышал вот здесь, — он постучал себя по лбу, — а ты даже рта не открывал.

— Телепатия, — ответил Призрак. — Ты был единственным, с кем я мог наладить контакт… Словом, у тебя есть такая способность. Существо, умеющее объясняться лишь членораздельными звуками, считается у нас преддверием к человеку. Тот, кто не может узнать мыслей другого, должен по необходимости быть подозрительным. А подозрительность жестока.

— А мое омоложение?

— Обычная гормональная терапия, — махнул рукой Призрак.

— А чудесные средства против черной смерти?

— Грибки, убивающие микробов. Впрочем, я о них немного знаю, я не специалист.

— Напротив, ты величайший целитель под солнцем! — пылко возразил Фауст.

— Куда там, — устало произнес Призрак. — Я только ввел образец крови в анализаторы, а они подали синтезаторам команду изготовить оптимальные смеси антибиотиков и все такое… Обыкновенная автоматика.

Фауст потянул из кубка.

— Где это делалось?

— Вот в том-то и дело… Дома. — Призрак говорил медленно, с трудом: то ли с непривычки, то ли под действием напитка. Он отхлебнул снова и докончил: — В моей лаборатории.

— Не понимаю.

— И не пытайся, не сможешь. Принимай все так, как я скажу. Я прибыл сюда из 2525 года, то есть из времени, которое будет через тысячу лет. Я историк. Только поэтому я и могу с тобой разговаривать, никто другой из нас не смог бы. Телепатия — это проще и устраняет множество недоразумений. Мне как историку хотелось проверить, как было дело и в этой фаустовской истории.

— В фаустовской истории? — изумился Фауст.