Игра в Любовь и Смерть - страница 3
— Как насчет пива? — Он посмотрел на туманное отражение Генри. — «Гатри» в это время дня всегда кишит девчонками.
— Не-а, — отказался Генри, ероша волосы полотенцем.
— Уверен? — Задавая вопрос, Итан будто вздохнул с облегчением. Выражение его лица показалось Генри странным. Но с Итаном бывало сложно, особенно если дело касалось досуга. Генри привык не задавать вопросов. Он пошевелил пальцами левой руки, играя на воображаемом инструменте мелодию новой пьесы, которую разучивал. Руки так и чесались поскорее добраться до настоящего контрабаса. Ритуал игры и ощущение инструмента в руках всегда его успокаивали.
— То есть у тебя другие планы? — спросил Итан, глядя на Генри с плохо скрываемой обидой. Ему не нравилось, когда приятель сам придумывал, чем заняться. Итан словно боялся, что Генри найдет себе другого лучшего друга, о чем тот даже и не помышлял.
Но Генри не хотел признаваться, что собирается провести вечер в гараже, занимаясь музыкой. Итан дал бы ему в ухо.
— О, например, я хотел спросить тебя о сочинении по английскому.
— Генри, его сдавать только через две недели, к тому же сегодня пятница. Ради бога, выходные впереди! — Итан забросил на плечо лямку ранца.
— Необязательно сегодня, — кивнул Генри. — Но я подумал, что тебе, может, захочется начать.
Итан подергал себя за хохолок на макушке, нарушив идеальный пробор.
— Нет, нет. Я знаю, о чем хочу там написать. Спешить некуда. Но это ведь не помешает твоей домашней работе? Потому что я, наверное, мог бы…
— Ничего страшного, — перебил его Генри. Свернул полотенце и бросил его в корзину для грязного белья. — Мне нравится это делать. Перестань дергаться.
Итан усмехнулся. Побарабанил пальцами по косяку и шагнул за дверь. Дождь снаружи утих, но мир вокруг Генри по-прежнему ощущался так, словно небеса вот-вот разверзнутся. Он поспешил за другом. Мир может разлететься на куски, если ему будет так угодно. Итан — да и все остальные — могут рассчитывать на то, что Генри сдюжит до конца.
Готовая дозаправить самолет, Флора Саудади стояла на нижнем крыле масляно-желтого «Бичкрафт Стэггервинг С17В». Она провела руками по верхнему крылу, восхищаясь тем, как ладно оно расположено чуть позади нижнего. Эта маленькая деталь являла собой изюминку и делала биплан единственным в своем роде. Из-за нее «Стэггервинг» выделялся из общей массы, и Флора, сама такая же, это в нем любила.
Эта конструкторская особенность придавала самолету вид быстрого. И даже лучше: он на самом деле был очень быстрым. В прошлом году пара летчиц пролетела на таком через всю страну и получила кубок Бендикса[1] и премию в размере семи тысяч долларов на каждую. Мысль о подобной скорости взорвалась во Флоре фейерверком. Ах, если бы только…
Но этот конкретный самолет ей не принадлежал. Им владел капитан Жирар, который знал ее отца со времен Великой войны и с детства заменил Флоре папу. Он обучал ее всему, что знал о самолетах, с того самого дня, как она призналась, что мечтает летать. Он нанял ее на должность механика, ведь у него имелся официальный пилот, который возил бизнесменов на переговоры по всей стране, потому что путешествовать на самолете быстрее и солиднее, чем ехать на поезде.
В округе не было ни одного дельца, который бы доверил Флоре штурвал и свою жизнь, хотя многие, не зная об этом, доверяли ей заботу о безопасности самолета, что не менее важно. Люди забавные, когда речь заходит о том, что им неизвестно. Если они чего-то не видят, значит этого нет. Или оно никак на них не влияет. Но мир ведь работает по-другому, не правда ли? Всюду вокруг нас есть невидимые могущественные силы, и Флора их чувствовала.
Поэтому, несмотря на щедрость капитана, ей пришлось бы годами вкалывать на аэродроме и второй работе, певицей в «Домино», чтобы позволить себе купить личный самолет. «Стэггервинг» стоил тысяч семнадцать. Нужно выиграть что-то вроде кубка Бендикса, чтобы набрать хотя бы на первый взнос. А без собственного самолета кубок не завоюешь.
Как всегда расстроенная от этих мыслей, Флора потянулась к баку на верхнем крыле, вдыхая голубые пары девяностооктанового топлива. Глянув на небо, она нахмурилась. Тучи предвещали грозу. Флора понадеялась, что дождь начнется через час-другой, чтобы ей удалось полетать. Но весеннему небу в Сиэтле никогда нельзя доверять.