Игра в подкидную войну[гл. 165-175] - страница 19

-      А что будет с нашим всеприимным Лондоном, Глеб Олегович? Куда в случае чего податься?

-      Вопрос поставлен некорректно. С Лондоном не будет ничего, просто население поменяется, и станет он вторым Найроби - исторической родиной Барака Обамы. Вопрос следует формулировать шире: что будет с Британией? Если сработает исламский проект в соответствии с задуманным сценарием, Британии до скончания веков не выбраться из-под диктата США, как, впрочем, и всей Европе. Будут зеленеть столетние газоны, и туманы никуда не денутся, и хохот нахальных янки будет все так же звучать на Пиккадилли, и школьницы, скать, в черных чулках будут бегать на свидания с педофилами - все будет, как прежде, только не станет самой Британии... Дальше, с вашего, скать, позволения, продолжу в стихах: «Исчерпаны любые парадигмы. Благое зло слилось со злым добром. Все проявления стали пародийны, включая Форин Оффис, королеву и систему ПРО. На стыке умиления и злости Барак вещает, как не спасший Рима гусь: «Останусь я играть с Европой в кости, покуда сам на них не распадусь...»

Москва снисходительно потешалась над лидером конструктивной оппозиции, коего прилюдно умыли в ресторане тортом, и строила предположения - не чеченцы ли это резвились, посланные обидчивым Рамзаном купить йогуртовый торт (без орехов!) и накормить им Касьянова, прежде чем тот, сидя в ресторане за обильным столом, снова потребует от Путина отдать Крым Мустафе Джемилеву.

Инцидент, как уже сказано, имел место вечером 9 февраля 2016 года. Спустя день вождь с ПАРНАСа, поручив Илье Яшину сдать костюм в химчистку, отправился во Владимир на встречу с избирателями. Рамзановских абреков там не было, йогуртовых тортов тоже не наблюдалось поблизости. Зато были яйца, произведенные отечественными несушками по федеральной программе импортозамещения. Яйца оказались летающими, вследствие чего вновь пострадало холеное личико вождя. А также второй по счету выходной костюм. Третьего захватить не догадались. Не было и выходной телогрейки.

Отпали пересуды о «чеченском следе». Но вопрос остался: если это не Кадыров, мстящий Касьянову за Крым, то кто же? Поразмыслив, владимирский электорат решил, что в данном случае можно перечислить весь список субъектов Российской Федерации, включая Валентину Матвиенко, ошибки не будет. Заодно пришли к выводу, что на встречи с избирателями лидерам либеральной оппозиции следует выходить в комбинезоне бойца химзащиты.

18 февраля беспечный вождь направился в Нижний Новгород. По прибытии на место предполагаемой встречи с ликующим народом очутился не на сцене, а в какой- то кладовке, куда его вместе с охраной сопроводили организаторы. Во избежание, так сказать, неизбежного. Почти шесть часов томился узник собственной совести в помещении без окон, без света и без надежды на скорое освобождение. От естественных благолепий стало нечем дышать, и Касьянов решился на «Брусиловский прорыв». На трудном пути через тернии к звездам успел приметить и ударить по лицу журналистку Марию Катасонову. Не забыл, как месяц назад девушка имела дерзость поинтересоваться, рассчитывает ли Миша Два Процента получить те же проценты на выборах в Думу.

Дело тут не в процентах, а в том, что в кладовке не было туалета.

10-12 марта 2016 года.

В Европе вполне могут не знать, что кремлевский собор Спаса на Бору, иначе называемый Спасо-Преображенским, был в незапамятные времена седьмой путеводной звездой Малого Ковша или Малой Медведицы. Возведенный еще при Иване Калите, встречал он победным набатом преславного боярина Дмитрия Трубецкого, заслужившего в народе звания «спаситель Отечества», а тогда - под раскатные колокольные звоны - яростно таранившего Проломные ворота Китайской стены и вышибавшего засевших за нею смутных поляков.

Все с тех веков наизнанку вывернулось. Забылись святые русские имена, стерлись события, которыми держава крепилась, и Спаса на Бору в кремлевском соборном созвездии не стало. Снесли беспамятно и поспешно, как и не было его. А он был. И гул его тревожный по сей день длится, не слышимый оледеневшим душам. По нечаянным радостям одна лишь церковь тоскует, что на Обыденке за Ленивкой.      ,