Игра за счастье - страница 10

Её насыщенно-зелёные глаза перебегали от Макса к Джои. На одно мгновение Даттон почувствовал в желудке незнакомый спазм и странное ощущение покалывания в затылке... Что-то подсказывало ему, что он действительно уже встречал эту женщину. Но где?

— Вы говорите со мной? — спросила она Джои.

Парень покраснел от шеи до корней волос, и отступил на шаг.

— Извините, пожалуйста. Я подумал, что вы Бреанна. Знаете, где она?

Макс, стоявший за Джои, покачал головой, обозначая, что она должна была дать отрицательный ответ.

— Нет, — ответила Кари. — Боюсь, её здесь нет.

— Макс! — на кухню долетел громкий и отчётливый голос Бреанны. — Если это Джои, скажи ему, что меня здесь нет! Скажи ему, что он должен уйти и, что я никогда больше не хочу с ним разговаривать!

Прежде чем выйти из помещения, Джои обвиняющим жестом указал пальцем на Кари.

— Спасибо большое, — обвинила она Макса. — Теперь он считает меня обманщицей.

Даттон поднял брови.

— Если бы я сказал вам спрыгнуть с моста, вы бы это сделали?

Кари прищурилась и Макс, будто почувствовал маленькие кинжалы, которые летели из её глаз в его сторону.

Послышался громкий хлопок.

— Здесь, действительно, никогда не бывает скучно, — пробормотал мужчина.

Кари последовала за ним в прихожую.

У подножья лестницы лежали осколки фарфора. Его сестра бросила дорогую вазу на лестничную площадку и держала в руках следующую, попавшуюся под руки — ценное венецианское изделие ручной работы.

— Не делай этого, — предупредил Макс.

Джои вышел из-за мраморной колонны и разочарованно всплеснул руками.

— Давай, Бреанна! Я просто хочу поговорить с тобой.

— Поставь вазу на место, — велел Макс.

— С удовольствием, — сказала Бреанна. И бросила, или, вернее, швырнула вазу вниз, целясь в голову Джои. Тем не менее, она промахнулась мимо своей цели на добрых пол метра, как самая обычная девушка.

Макс схватил Кари за талию и потянул в сторону, прежде чем ваза ударилась о землю. Крохотные осколки бывшего предмета искусства разлетелись во все стороны. После того, как они оказались в непосредственной безопасности, Макс немного отодвинулся в сторону. Разумеется, совсем немного. Ему нравилось держать её в своих руках. Сначала Даттон подумал, что Кари плакала. Но когда посмотрел вниз, то увидел, что вместо этого женщина смеялась. За исключением милого, еле слышного попискивания, это был почти беззвучный смех.

Пока она пыталась взять себя в руки, её глаза заслезились.

— Мне очень жаль, — сказала Кари, — но вы должны были видеть своё выражение лица, когда ваша сестра бросила вазу. О, мой Бог… — Женщина вытерла слёзы с глаз.

Макс недовольно посмотрел на неё.

— Мне нравилась эта ваза.

Кари положила руку себе на грудь и перевела дыхание. Счастливая рука.

— Ну, всё, — возразила она. — Думаю, что теперь я в безопасности. Можете меня отпустить.

Макс не предполагал, что она способна улыбаться, не говоря уже о смехе. Разумеется, Даттон так же и не верил, что диетолог появится сегодня утром. Что он знал точно? Что сейчас Кари была здесь, в его доме, где на неё наорал подросток, на котором едва ли держались штаны, где она должна была защищаться от летающих ваз и могла подвергнуться нападению со стороны сто килограммового полузащитника ростом в метр девяносто, а она смеялась.

Макс смотрел на неё ещё мгновение, очарованный выразительными зелёными глазами и настолько сияющей улыбкой, что просто должен был улыбнуться в ответ.

Наверху хлопнула дверь. Звук вывел его из странного состояния транса. Они слышали, как наверху Джои стучал в двери, умоляя Бреанну, чтобы та впустила его и поговорила с ним. Они оба смотрели вверх на галерею вестибюля. Макс заметил, что стоял всё ещё слишком близко рядом с женщиной, которая до глубины души чувствовала к нему отвращение. С каждым вдохом он всё больше наслаждался нежным ароматом мыла, исходящим от её блестящих волос.

— Джои отец её ребенка?

— Вы же не подумали, что я был ...

Её виноватый взгляд сказал всё сам за себя.

— Вы думали, что она... мы были... что я... — Он фыркнул. — Ради Бога — это моя младшая сестра.

— Откуда я должна была это знать?

Одно мгновение Даттон поразмышлял над её вопросом и сказал: