Игроки и любовники. Книга 1 - страница 5
— Ты невоздержанна на язык, но я тебя люблю.
— Поэтому ты меня и любишь. — Она быстро взглянула на часы. — Смотри, опоздаешь, пошевеливайся.
— Я тебе позвоню.
— Ладно, я сегодня фотографирую конкурс „Мисс Побережье". Много времени это не займет, так что я тебе сама позвоню.
— А отменить нельзя?
— Никоим образом. Мне нужны деньги.
Она ушла, а Пол быстро собрался, потом в лифт, два этажа наверх, и он уже стучит в дверь номера Эла. Впустил его официант.
— Где, твою мать, ты шлялся? — сердито спросил Эл. — Я заказал тебе бутерброд с бифштексом, но ты, будь ты неладен, так долго добирался, что я его съел.
— Я не голоден. А где твои подружки?
— Господи! Кошки драные! Мерзость! Я их вышвырнул сразу.
— Я тебя предупреждал.
— А ты откуда знать мог? В холле они казались такими милашками. Вот что я тебе скажу, я тут приметил одну, которая мне действительно нравится.
Как часто Полу приходилось это слышать! Элу нравилось все, что было женского пола и двигалось.
— Кто она? — спросил Пол. — И где ты ее нашел?
— Найти ее должен ты, — уточнил Эл. — Как зовут, не знаю. Увидел по телевизору, там сегодня какой-то конкурс красоты, она в нем участвует.
— Мисс Побережье?
— Да, верно. Откуда ты знаешь?
— Я по совместительству детектив. Только как мы ее найдем, если ты даже не знаешь, как ее зовут?
— Мисс Лос-Анджелес.
— Пригласим сегодня на ужин. Заметано.
Глава 2
Даллас облизала и без того блестящие губы. Осмотрела себя в зеркале и поправила ленту с надписью „Мисс Лос-Анджелес". Лучше бы снять ее вовсе, она портит впечатление от купальника под шкуру леопарда.
Позже, когда она победит, ей придется напялить эту дурацкую корону и укутаться в мантию из искусственного горностая. Какая тощища!
Даллас знала, что победит. Она приняла меры, чтобы это произошло.
— Ты шиньон носишь? — ехидно спросила Мисс Лонг-Айленд, изгибаясь, чтобы рассмотреть себя в зеркало.
— Ага, — подтвердила Даллас, — там, под трусиками.
Шокированная Мисс Лонг-Айленд ретировалась.
Даллас еще раз всмотрелась в зеркало. Выглядела она как никогда блестяще. Какой уж тут конкурс. И все же хорошо, что она приняла меры предосторожности.
— Судей представляют! — крикнул кто-то возбужденно, и все девушки в раздевалке сгрудились вокруг телевизора в углу.
На губах Даллас заиграла улыбка. Пять судей, и о трех она позаботилась. С такими шансами можно чувствовать себя вполне уверенно.
— Сначала дамы, — объявил диктор, — и я хочу, чтобы вы как следует поаплодировали замечательной звезде экрана мисс Эйприл Крауфорд. — Появилась Эйприл Крауфорд, вся в норке.
— А теперь та, о которой мы все время читаем, — наш ведущий модельер Люси Мейбл Манн.
— Какая хорошенькая! — воскликнула одна из девушек.
„Верно, — молча согласилась Даллас. — Хорошенькая, уж я-то знаю, только сегодня утром была в ее квартире в Центральном парке и эта лесбиянка получила то, о чем она и мечтать не могла!"
— А теперь похлопаем Реймо Калиффе, человеку, который стоит миллион долларов!
„Привет, Реймо! — подумала Даллас. — О тебе я побеспокоилась вчера ночью, и ты остался очень даже доволен".
— Петро Лоренц, писатель, человек, известный на телевидении. И, наконец, Эд Карлник из знаменитой „Карлник-моторз".
Эд коротко и сконфуженно улыбнулся. За последние несколько месяцев Даллас привыкла к этой его улыбке. Она занималась Эдом уже ровно шестнадцать недель. Дважды в неделю, по понедельникам и пятницам. Все знали, что он женат.
Девушек позвали, и все потянулись к двери. Конкурс начинался.
Даллас встряхнула гривой волос и уверенно вышла на сцену.
Даллас Ланде родилась двадцать лет назад в маленьком зоопарке, которым владели ее родители и который располагался в стороне от большого шоссе в пятидесяти милях от Майами. Детство ее прошло без всяких приключений в Эверглейдсе, ни братьев, ни сестер у нее не было, зато она могла вволю играть со зверями. Ее родители не доверяли школе и так и не собрались послать туда дочь.
Иногда, когда у него находилось время, отец учил ее кое-чему. Особенно он любил географию и приключения.
Семья жила очень обособленно, друзей они не заводили. Они были своего рода религиозными фанатиками, создавшими свой собственный культ, и отвергали все контакты с внешним миром. Всю свою жизнь они посвятили уходу за животными.