Игрушка для Зверя - страница 8

– Нет!

Не обращая внимания Зверь выталкивает меня из кабинета. Голую, на мне только бюстгальтер. Это самое постыдное и чудовищное, что можно только себе представить.

– Ты права в том, что девственность стоит, по крайней мере, особого отношения. Я имею в виду кровать, – цедит сквозь зубы Джерт.

Дальнейшее проходит для меня в каком-то тумане. Зверь тащит меня по каким-то коридорам, слезы застилают глаза, ничего не вижу перед собой, но сильная, сжимающая мое предплечье рука, не дает мне упасть.

Чувствую, что сознание покидает меня, и в этот момент еще чьи-то руки подхватывают меня, это происходит у самого выхода из этого жуткого места. Меня заворачивают в тёплый плед, я осознаю лишь одно – это не мужчина. И на данный момент это самое главное для меня. С трудом, потому что глаза опухли от слез, могу разглядеть человека, который спасает меня от страшного унижения.

– Что ты делаешь? – резко осаживает Джерт женщину.

– Нет, это что ты делаешь, – ничуть не пугаясь острого как лезвие тона говорит женщина. Если ты хочешь заставить ее сказать правду, то вряд ли такой способ поможет в этом.

– Я не собираюсь церемониться с шавкой Мустафы. Если хочешь – нянчись с ней сама.

– Именно это я и собираюсь сделать, пойдём милая, – женщина обнимает меня за плечи и ведёт к большому черному джипу. За рулем сидит водитель, женщина что-то говорит ему по-турецки, открывает мне заднюю дверь и помогает залезть в машину. Сама она садится рядом на пассажирское сидение, и машина трогается с места.

Лицо водителя словно высечено из камня. Оно некрасивое, неприятное. Сразу возникает ощущение опасности.

Но главное – в машине нет Зверя! Волна облегчения затапливает меня. Судорожно втягиваю в себя воздух, не в силах поверить, что спасена. Ещё не до конца, но по крайней мере чудовище не касается меня, я не в его медвежьих объятиях, пугающих до дрожи. Нет резких приказов и жестоких слов. Он ушел, есть надежда, что больше его никогда не увижу. Всей душой хочу верить в это.

Разглядываю женщину, спасшую меня. На вид ей около сорока, короткая стрижка ёжик, чёрные волосы, крупная фигура, элегантный брючный чёрный костюм.

– Пожалуйста, помогите мне, – обращаюсь к ней дрожащим голосом. – Я попала в эту историю совершенно случайно, меня обманули! Мне нечего рассказывать, ни вам, ни этому чудовищу, которое… – у меня срывается голос, и я не заканчиваю фразу.

Зверь, который раздел меня, издевался, запугивал, словно самый ужасный тюремщик.

– У него есть для этого причина, милая. Не думаю, что ему понравится моя откровенность с тобой. Ну и пусть… Так вот, на Джерта за последние недели совершено несколько покушений. К нему подсылали разных людей, один раз даже женщину, которой удалось ранить его. Поэтому он зол и не церемонится ни с кем… Ты появилась в самое опасное время, это выглядит очень подозрительно. Мустафа мутный тип, сейчас люди Джерта следят за ним.

– Люди Джерта? Это что, банда? Вы тоже в ней? Что вас связывает с этим чутким человеком? – пока женщина не против отвечать хоть на какие-то вопросы, пытаюсь этим воспользоваться.

– Ты зря так говоришь о нём. В Джерте нет ничего жуткого, мы с ним старые партнёры по бизнесу. Долго объяснять. Это не банда, но человек Джерт конечно не простой. Богатый, влиятельный. И опасный, этого не отнять. Я приехала в Стамбул специально на переговоры с ним, по бизнесу. Ситуация с покушениями ставила меня остаться, сейчас я тоже, как и он пытаюсь разобраться в ней, понять, что происходит. Кто хочет навредить ему…

– Не сомневаюсь, что у этого человека врагов просто вагон.

– В этом ты права. Но ты говоришь это так, словно в том его вина.

– Разве нет?

– Во всех наших бедах есть доля собственной вины не так ли? – философски замечает женщина.

– Это намек на то что и моя вина во всем что происходит есть? Я уже не знаю, как повторять и доказывать, что ни при чем! Мустафа привел меня, сказав, что зайдет на минуту, а потом отправимся к родственникам, которые хотят выразить мне свои соболезнования. Это был обман, жестокий, ужасный. Мало того, что я до сих пор не знаю толком что случилось с мамой… Отчим меня продать решил. И хуже того, подставить. Чтобы теперь меня пытали! Поверьте, если бы мне было что сказать, я бы сказала.