Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI - страница 17

Бертрану показалось, что в последних словах его спутника кроется откровенная насмешка. Он внимательно посмотрел на собеседника, но герцог оставался невозмутимо серьезным.

Вино и в самом деле оказалось неплохим. Быть может, все объяснялось недостаточным опытом Бертрана, а вино было самым обычным, ординарным, но, скорее всего, Бертрану очень хотелось пить. Он жадными глотками осушил вместительный кубок два раза подряд и вскоре ощутил приятное возбуждение, что было следствием несомненного опьянения, впрочем, довольно легкого для того, чтобы Бертран от этого потерял рассудок и был не способен выслушивать дальнейшие поучения герцога де Рогана. Сейчас герцог казался Бертрану Гюльзенхирну нудным лектором, читающим скучную, но обязательную лекцию.

— Запомните, — брюзгливо продолжал герцог. — Не вздумайте упоминать о фюрере и рейхе. Это тема при дворе — безусловное табу. Как и само существование Германии. Сами понимаете, в доме повешенного не говорят о веревке. Ваш дядя не любит вспоминать о том времени. По сути дела, Бертран, мы с вами едем в прошлое. В далекое прошлое.

— Я это заметил, — ядовито сказал Бертран, поднимая обе руки и выразительно оглядывая свое одеяние.

— Это часть плана, — философски заметил герцог де Роган. — Надо было постепенно подготовить вас к тому, что вы узрите. Все сделанное лишь цепочка выполненных пунктов заранее продуманного плана. Сменить вам одежду, заставить пересесть с самолета на поезд, а с поезда на машину и далее довести дело до верховой езды… Надеюсь, вы не очень огорчаетесь, дорогой Бертран?

— Я проклинаю тот час, когда вас встретил! — с непосредственной живостью, присущей молодости, вскричал Бертран. — Будь проклят Гамбург и все его гостиницы, в которых имеются рестораны! День, когда я согласился разговаривать с вами, был самым несчастным в моей жизни!

Он злобно посмотрел на спутника, который в своем одеянии и в самом деле напоминал французского рыцаря времен короля Людовика XV, как его представляют любительницы исторических романов. Или учителя фехтования из тех же романов.

Повинуясь вспыхнувшей в нем злости, Бертран ядовито спросил:

— А как же ваши жертвы, герцог? Они тоже охватывались вашим хитроумным планом? Или это явилось вашей импровизацией, которую не мог предусмотреть ни один план?

Спутник и наставник покосился на равнодушных охранников, встал со своего стула, подошел к Бертрану и склонился к нему, кривя губы в усмешке:

— Не злоупотребляйте моим благорасположением, милейший Бертран, — прошипел он. — Из вашего покровителя я могу превратиться в безжалостного врага!

Бертрана обожгло ненавистью герцога де Рогана, он испуганно отшатнулся, бормоча что-то невнятное и извинительное.

— Итак, принц! — вновь становясь благожелательным стариком, улыбнулся де Роган. — Не угодно ли вам будет продолжить наш путь?

Внешнее благодушие его не могло обмануть Бертрана, перед ним сидел враг, который был вынужден притворяться благожелательным и великодушным. Именно поэтому Бертран счел разумным не протестовать и не вступать с герцогом в споры.

«Погоди, старая сволочь, — думал Гюльзенхирн, с отчаянием волоча ноги к своей лошади, лениво пасущейся вдоль дороги. — Дай только добраться до дяди, я ему все расскажу, и про эти угрозы тоже!»

Но в глубине души Бертрана уже жил отчаянный страх, и он понимал, что никому и ничего не расскажет. Черный старик, который уже восседал на тонконогом жеребце, умело натянув поводья, напоминал ему не человека, а паука, который впился в хребет животного и не покинет его, пока в теле лошади будет оставаться хоть одна капля крови. От такого надо было держаться подальше. Самое лучшее, что мог сделать Бертран, это забыть о существовании этого безумного человека сразу же по приезде в поместье. Все, чего касался герцог, настигала мучительная смерть, даже дикая любовь его, не похожая на все то, с чем сталкивался Гюльзенхирн, была похожа на смертельную болезнь вроде оспы или чумы. Такие ничуть не лучше змей, они тоже могут легко укусить тебя в верхнюю треть бедра. Как герцог назвал эту змею? Бертран пытался вспомнить имя змеи и не мог.