Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI - страница 20

— Спокойнее, Бертран! — снова шепнул он. — Не паникуйте!

Двустворчатые резные двери медленно раскрылись. Из них высыпала толпа индейцев, обряженных в лакейскую униформу. Лакеи держали в руках канделябры с зажженными свечами. Привычно они заняли свои места вдоль ковровой дорожки.

Хор стих.

Еще раз пронзительно пропели серебряные фанфары.

Слышно было, как в едином дыхании вздымаются груди присутствующих.

В тот момент, когда напряжение достигло своего высшего предела, из дверей выбежал невысокий человечек в белых с золотистыми украшениями одеждах, остановился почти посреди зала, набирая в грудь воздух, и пронзительный возглас огласил зал:

— Король! Король! Его величество король!

Присутствующие в зале встали на колени. Ошеломленный Бертран Гюльзенхирн наблюдал за происходящим, но тут его спутник больно и жестко дернул Бертрана за руку.

— На колени! — сквозь зубы прошипел он. — На колени, Бертран!

Ошеломленный юноша послушно опустился на вощеный паркет, весело отражающий солнце.

Из распахнутых дверей показалась процессия.

Впереди шел дородный мужчина в алой мантии и роскошном синем камзоле, на котором светились и посверкивали драгоценные камни. На голове мужчины золотилась массивная зубчатая корона. На взгляд Бертрана мужчине было около шестидесяти лет, у него было грубое властное лицо с массивным выступающим подбородком и широкими скулами. Глубокие морщины лишь придавали внешности их обладателя дополнительную таинственность. Льдинистые внимательные глаза, выдающие волю и жестокость их обладателя, безразлично скользили по толпе. На мгновение они остановились на коленопреклоненном Бертране, но лишь на мгновение.

Короля окружали двенадцать человек, одетых не менее роскошно, чем сам король. Плотной толпой они окружили трон, на который тяжело водрузил седалище человек в мантии и короне.

Поднявшись с колен, герцог де Роган (отныне Бертран Гюльзенхирн не мог называть его иначе) приблизился к трону и низко склонился пред сидящим на нем. Помимо своей воли Бертран неожиданно подумал, что в таком возрасте герцогу, вероятно, было очень трудно проделывать такие курбеты, он даже усмехнулся своей мысли.

— Сир, — донесся до него тонкий голос герцога. — Ваше повеление исполнено.

— Я не оставлю вас милостями, герцог, — звучным, хотя и немного сиплым голосом поблагодарил своего посланца король. — Отрадно, что есть еще в моем государстве люди, столь ревностно относящиеся к своему долгу.

Взмахом руки он подозвал к себе Бертрана.

Ошеломленный юноша действовал по наитию — приблизившись к трону, он опустился на одно колено и низко склонил голову, а потому не увидел улыбки сидящего на троне. В улыбке слились удовлетворение и едва скрываемое торжество.

— С прибытием, Бертран, — низким голосом сказал король. — Ты удивлен? Привыкай, теперь ты будешь жить в королевстве Паризия. Поверь, мой дорогой, это не самое худшее место на земле.

Медленно и величаво он встал со своего трона. По залу пронесся и тут же стих длинный всеобщий вздох.

Король Луи XVI приблизился к племяннику, который знал его всегда как Зигфрида Таудлица, осенил его большим золотым крестом, висящим на груди, и дал облобызать перстень, руку и скипетр, который держал в руке. Ошеломленный происходящим, Бертран Гюльзенхирн покорно приложился к волосатым пальцам.

— Нарекаю тебя инфантом! — звучно сказал король Луи.

Бертран не знал значения этого слова, но все происходящее ясно дало ему понять, что все его надежды на скорое богатое наследство призрачны и невероятны. Вместо того чтобы стать владельцем богатого поместья, он попал в сказочный мир, созданный безудержной фантазией человека, жизнь которого прошла в борьбе за собственное выживание и который до того устал от всего происходившего с ним, что создал собственное королевство, в котором стал самостоятельно устанавливать правила жизни для всех, кто доверился ему или просто оказался в его власти.

Бертран никогда не знал значения слова «инфант», но он был здравомыслящим человеком, поэтому, сложив воедино поучения герцога де Рогана, выслушанные им в томительной долгой дороге, поведение дядюшки и сказанные им слова, а более всего ориентируясь на интонацию, с которой эти слова были произнесены, Бертран понял, что его и в самом деле объявили наследником. Однако удовлетворения ему это открытие не принесло.