Игры Майи - страница 12

Разум полагает, что мыслит, но инерция материального мира, в плену которой он пребывает, делает его неповоротливым и слабовольным. Разум перестает мыслить. Он отдается на волю мнений, шаблонных идей, требований моды, пока не закостеневает совсем. Так стрелки старых, заржавевших часов уже не могут двигаться, но всегда найдется какой-то простак, который, обманувшись внешним сходством, будет утверждать, что перед ним все-таки часы. Но к чему нам часы, которые не показывают время? И на что годится разум, если он утратил свою изначальную способность наблюдать, сравнивать, узнавать, распознавать?

В глубине души этого попавшего в плен иллюзий человека глухо стенает слабое создание, еще более юное, чем наш юный разум, тщеславный и гордый своей властью. Это искра духа, которая изо всех сил пытается быть услышанной… Это прародитель, требующий, чтобы осуществились предначертания судьбы… Это реальность, пытающаяся сбросить пелену, которую Майя накинула на наши ослепленные глаза… Это слабая искра духа, которая, тем не менее, если однажды была заронена, способна расти и становиться все более могущественной, превосходя все другие, ложные силы. Это слабый звук, который превратится в грозный глас. «Это ручеек, предвещающий бурный поток»… Это Человек.

Ничто не представляется человеку более естественным, чем Природа. Но естественным не с философской точки зрения, не в смысле ее соответствия упорядоченному течению эволюции и божественному закону. Она кажется естественной с его, человеческой позиции, как что-то, что существует ради самого человека. То есть он полагает, что все на свете существует просто ради его удовольствия или его пользы.

Все царства, предшествующие человеческому и сосуществующие с нами под покровительством Природы, предоставлены в наше распоряжение. Мы можем бездумно использовать минералы; растения мы можем употреблять в пищу или делать из них одежду; животных мы, естественно, едим или используем для разного рода работ. Земля существует, чтобы прорастали зерна, которые мы в нее бросаем, или для того, чтобы как можно быстрее накапливать для нас сокровища и как можно легче отдавать их нам. А еще я слышала, будто звезды на небе суть лампады, которые Господь сотворил, дабы они сопровождали человека в его ночных странствиях. Если это поэтический образ, то он, безусловно, прекрасен. Но если это утилитаризм – а я боюсь, что так и есть, – то мы встречаемся с утверждением, что звезды ни на что другое не способны, как только сиять и освещать, потому что человек – ЧЕЛОВЕК, самое «совершенное» творение во вселенной, – пока еще не способен видеть в темноте.

Воспринимая мир через подобную призму, мы снова оказываемся в ловушке Майи, поскольку не изучаем раскрытую перед нами книгу Природы, а вместо этого рвем обложку и треплем ее листы без малейшего сожаления и, как сейчас выясняется, не получая никакой выгоды.

Природа – это естественная сцена, где мы можем осуществлять свой опыт, накопленный к настоящему времени. Но вместе с нами в этом мире живут, познают и проявляют себя и камни, и цветы, и животные, и звезды… Человек – это лишь одна из множества ступеней, составляющих великую лестницу эволюции. И кто знает, нет ли в Природе других существ, более высокоразвитых, чем человек, и недоступных нашему восприятию? А если нам стали доступны все возможные масштабы, то почему бы не рассмотреть то, что превыше нас самих?

Но материя предстает в огромном, почти бесконечном множестве форм воплощения. Одни из них ощутимы и доступны глазу. Другие гораздо слабее регистрируются нашими органами чувств и не воспринимаются нами. Когда солнечный свет заполняет все пространство, ослепляя нас, разве кто-то утверждает, что звезд не существует? А когда ночь окутывает все вокруг безмятежной мглой, а на небе сияют звезды, разве мы говорим, что в мире исчезли краски? В зависимости от момента мы что-то видим, а что-то – нет. В какой-то момент проявляется одно, в какой-то момент – другое. Но и то, и другое существует, а наша способность воспринимать это зависит, конечно же, от ситуации, от нашего понимания и от той ступени эволюции, на которой мы пребываем.