Игры мудрецов - страница 19

– Раствор должен застыть, – слышу голос капитана как будто из другой комнаты, – и пока ты молчишь, я скажу.

От дурных предчувствий в моей темноте еще неприятнее. Не жду ничего хорошего от тихого и задумчивого Публия.

– Я так же как Наилий живу с мудрецом и знаю ваши сложности. Почему-то у женщин они особенно яркие. Любая безумная идея становится обязательной для исполнения. Будь то пророчество или собственная фиктивная смерть.

Не объясню, если не понимает и дело не в заклеенных губах. Нас не волнует быт, как ремесленников, не увлекает выстраивание отношений, как звезд. Не занимают всерьез и надолго даже самые сложные интриги. Мы с Поэтессой одинаково чувствуем, как больно давит на затылок потенциальный барьер – не сломать, не вырваться. Наши мужчины реализованы, а мы просто рядом.

– Вы так привыкли к одиночеству, что заигравшись, перестаете замечать других цзы’дарийцев рядом с собой, – продолжает Публий. – Генерал согласился и это его выбор, но я полдня думаю, как поведу Поэтессу к твоему саркофагу. Что я скажу? А теперь еще и с отравлением, как причиной смерти. Самоубийство, Мотылек, после предсказания. И вы обе молчите.

Публий уходит в сторону и в моей бездне становится тихо. Слышно только как шумит климат-система, нагоняя в процедурный кабинет холод. Снова вижу себя в белом погребальном платье, но уже глазами Поэтессы. Сама толкнула на отчаянный шаг, разбила надежду стать тройкой, напророчила смерть. Даже если предала, наслушавшись Создателя – это слишком. Сотой части не заслужила из того, что могла почувствовать. Несуществующие боги, какое же я чудовище!

Боль разливается по животу острым приступом тошноты, забываю, что не привязана к стулу и пружиной распрямляюсь. В темноте пальцы хватают пустоту. Всю жизнь хожу вот так, глаз никогда по-настоящему не открывала. Всегда вглубь себя смотрела и никогда по сторонам. Заклеенные веки не дают плакать, а носом дышать – воздуха не хватает. Один судорожный присвист. Делаю шаг и врезаюсь в препятствие.

– Сядь, пожалуйста, – просит Публий совсем близко над ухом, – слепок повредишь, заново делать придется.

Я слабею и подчиняюсь, усаживаясь обратно на сидение. Через полчаса Публий аккуратно снимает маску и выдает мне салфетки. Не спрашивает больше ничего, общаясь короткими словами-командами. Провожает до лифта и прощается учтивым кивком.

Мучаюсь угрызениями совести остаток дня и всю дорогу до особняка. Стыдно перед Поэтессой. Приезжаю уставшая, разбитая и, едва поужинав, падаю в кресло в рабочем кабинете Наилия. Генерал сидит напротив за столом и не снимает гарнитуру с уха. Снова обсуждает ситуацию на Эридане, а у меня своя беда. Поверит Создатель с Агриппой в обман или нет, не столь важно. Главное, чтобы Мотылек исчез. Тогда пророчество исполнится и появится настоящая тройка. После церемонии Поэтесса не простит мне обмана, надо признаваться сразу или молчать до конца жизни. Но если пророчество фиктивное, то признавшись, я поставлю крест на спектакле. Поэтесса доложит Создателю и спровоцирует его на еще одну попытку уничтожить меня или вывести из игры любым другим способом. Как не крути ситуацию, а нужно идти до конца и молчать.

– Хорошо, держи меня в курсе. Отбой. – Наилий, наконец, откладывает гарнитуру и оборачивается ко мне: – Извини, весь день ушел на переговоры и это еще не конец.

– Проблемы?

– Да, – после колебаний признается генерал, – конфликт королевской династии с лиеннами превращается в партизанскую войну. Со всеми прелестями в виде террора, уничтожения связи и дорог, вбросами, дезинформацией. Король Таунд во всем обвиняет нас. Не добили противника, отпустили в леса, теперь не только мы несем потери, но и гражданское население гибнет. Группы лиеннов мелкие и шустрые, как комары, налетают, кусают и обратно. Из космоса массово не ударишь, территорию толком не зачистишь – эриданам там еще жить, а ловить их по лесам с бронетехникой, как из пушки палить по воробьям. И, главное, я никак не могу понять, кто их поддерживает внутри планеты?

Выговорившись, Наилий замолкает. Расстегивает верхние липучки на форменной рубашке и закатывает рукава до локтей. Вместо комбинезона домашние штаны, но даже в них генерал умудряется выглядеть официально. Словно до сих пор в штабе.