Игры с богами - страница 6

Знать, куда хозяин отправлялся вместе с очень полезным помощником, пусть и нанятым со стороны, входило в обязанности главного консула. И он наконец почувствовал себя в своей тарелке:

– Поль! Снимай рюкзак! И докладывай, что случилось!

По некоторым понятиям командовать данным парнем он не имел права. Поль Труммер, он же человек, относящийся к категории а’первов, со специальностью поощер (снимающий усталость), не являлся «приписным» данного имения. Фигурально выражаясь, он считался свободным жителем ДОМА. Но именно что фигурально, ибо весь ДОМ и окружающие его миры принадлежали дэмам и некие формальности условной свободы воспринимались ими (да и всем населением) как игра в доброго дядю.

Ко всему, учитывая в данной ситуации ранение властелина и невероятную ценность принесённых трофеев, главный консул обязан был взять сокровища под бдительную охрану незамедлительно. Мало того, Шунт Стерликос имел даже такое право, как казнь на месте любого человека, заподозренного в попытках нанесения ущерба здоровью или собственности Бенджамину Надариэлю. В момент молчания дэма его слово оставалось последним и решающим. Кого он не мог казнить, так это лишь управляющего. Точнее мог, но лишь собственноручно. И если будет уверен, что потом сумеет оправдаться.

Поэтому Поль и не подумал проигнорировать заданные ему вопросы:

– Мы попали в засаду, и нас жестоко обстреляли! Кажется, там были даже тяжёлые пулемёты! – Рюкзак он сразу скинул на руки подскочившим охранникам и чуть ли не по стойке «смирно» вытянулся перед набегающим на него консулом. – Даже понять не могу, каким чудом мы успели ворваться на пространство точки сопряжения.

Почему-то рассказывать о несуразном падении опекуна в яму он при таком скоплении народа не решился. Что-то ему в полном докладе показалось неправильным, несвоевременным.

Беда была только в том, что на пост главного консула, как правило, брали и’третов. То есть таких людей, у которых имелись сразу три паранормальные способности. Причём главная, обязательная способность – это умение отличать правду ото лжи. Вот и сейчас вопрошающий сразу почувствовал неискренность, недоговорённость. Шагнул ближе, в упор уставился в зрачки а’перва:

– Ты что пытаешься скрыть? Выкладывай всё, до последней детали! – И по его незаметному вроде бы жесту два охранника обжали Поля со сторон, готовясь взять в жёсткий захват. Тот сразу понял, что придётся рассказывать всё. Единственное, что пришло в голову, так это начать издалека:

– Да, сложности у нас начались ещё на подходе к лесу Креатур…

С минуты две он красочно живописал, как он с опекуном прятался, маскировался, заметал следы и выдвигал предположения, где они всё-таки допустили ошибку. Так как драйды их всё-таки заметили. Честно говоря, даже сам в азарт вошёл, вспоминая все перипетии пережитых приключений. Наверняка смог бы и час раскрывших рты слушателей пленять колоритным рассказом, но слушать этот спектакль одного актёра надоело главному действующему лицу.

Вроде как лежавший без сознания Бенджамин с шумным выдохом поднялся, отталкивая от себя руки целителей, и остался сидеть на кровати, только свесив ноги вниз:

– Хорош болтать и трепаться о наших охотничьих секретах! Поль, останься! Всем остальным на пять минут покинуть помещение! Бегом!

Он смешно шепелявил из-за разбитой губы и выбитого зуба, но ни у кого из приписных, ринувшихся на выход, даже тени улыбки на лицах не возникло. Ринулись так на выход, что чуть не затоптали друг друга в порыве подобострастия. Последним, пропустив перед собой даже консула, помещение покинул управляющий. Он же лично и проследил, чтобы дверь закрылась плотно, отсекая любые звуки изнутри. Последнее, что он увидел, так это жест дэма, требующий, чтобы а’перв подошёл к нему ближе.

Что там предстояло дальше, оставалось только догадываться. Ну и обсуждать событие вместе с замершим рядом главным консулом. Пусть они между собой и жили словно кошка с собакой, злорадствовали над промахами и ошибками друг друга, но в любом случае делали общее дело. Личная ревность или зависть на итоги общего дела не влияли. Разве что сарказма и иронии в диалоге всегда хватало с избытком: