Игры со смертью - страница 26
Я с благодарностью посмотрела на Гобби, вытерла слезы, начала ложечкой есть сливочную пенку, глядя на городскую площадь за окном. Гоблины между собой заговорили на своем языке, видимо обмениваясь новостями, точнее делился Ыгрх, а Гобби отдавал распоряжения, выводя их твердым решительным почерком в своем блокноте.
А за окошком город жил полной жизнью — играли в снежки дети в стороне от проезжей части, торопливо сновали между лавками хозяйки, закупаясь провиантом, стайка девушек в красных мантиях переговариваясь, спешила к городскому парку, за ними, так же в красных мантиях, недвусмысленно указывающих на то, что это студенты боевого факультета академии Визериуса Молниеносного, шли парни, тоже что-то заинтересованно обсуждая. Один из них обрисовал руками девичью фигуру, потом продемонстрировал, как ее кружит и ударяет об стену… Кажется, обсуждали меня и сегодняшний бой.
И вдруг внимание привлекло знакомое лицо. Невысокий старик легко шел через площадь, повернул голову, улыбнулся, глядя на играющих детей и вдруг замер, глядя куда-то в сторону парка. А на свету сверкнул крупный интересной огранки голубой топаз… И я могла бы поклясться, что у этого камня иногда красноватый отцвет, а с правой стороны, впаянный в кольцо и перехватывающий петлей трещину, поблескивает вставленный мной дополнительный топаз…
— А, торговец Литке, — проследив за моим взглядом, пробасил Ыгрх, — один из тех немногих, кто сохранил верность нашему делу после убийства Габриэля.
Я задумчиво кивнула, а в следующий миг ощутила всплеск…
Глаза закрыла как-то спонтанно, не задумываясь, но стоило только смежить веки, как все вмиг изменилось! Мир стал черно-белым, все, что было темным, виделось светлым, все светлое — обсидиановым. И в этом аспидно-темном мире неожиданная вспышка цвета гнилой зелени. Вспышка, словно выплеснувшаяся из стоящего у входа в королевский парк невысокого человека, щупальцем спрута метнувшаяся к торговцу Литке, овившая его с головы до ног и…
Гобби положил свою хладную ладонь на мою руку и я вздрогнув, открыла глаза, всматриваясь уже в реальный цветастый мир. Мое умертвие, стремительно написало что-то на блокноте, подтолкнуло ко мне, но так как я не глянула даже, поднял его, едва не ткнув мне в нос. Мельком прочла:
«Что с тобой, Риа? Что происходит?»
— Там человек, — заговорила быстро, всматриваясь в пухлое добродушное лицо мужчины в яркой одежде, демонстрирующего сбежавшимся детям фокусы с леденцами, — тот человек…
Я закрыла глаза, глядя иным… как его назвал ректор «мертвым зрением» и да, зеленое щупальце тянулось именно от того, кто выглядел добродушнее некуда.
— Этот человек только что проклял господина Литке.
— Торговца? — переспросил Ыгрх.
Я кивнула, напряженно вглядываясь в окно. Литке ничего не почувствовал и в нем в принципе ничего не изменилось. И я единственная знала почему — второй топаз преломлял любое воздействие на своего хозяина. Не не до конца понимаю, точнее есть предположение, почему именно такой эффект возник в процессе починки мною артефакта Таш-акка-хад, и мне бы изучить эту запрещенную во всех человеческих королевствах вещицу, вот только никто же не даст. Зато я искренне порадовалась за господина Литке, которому на этот раз никто не смог причинить вред. Торговец несколько секунд еще поглядел на фокусника, покачал головой, словно досадуя на себя или жалея, что обознался, и направился к ближайшей лавке… А фокусник от потрясения обронил все леденцы, которыми до того он так ловко жонглировал и это окончательно утвердило меня в подозрениях на его счет.
— Ледя? — позвал Ыгрх.
— Вот этот человек, — я повторно указала на фокусника, который как-то раздраженно дораздал ребятишкам леденцы, повернулся и зашагал в сторону королевского дворца, — этот человек только что проклял господина Литке. Определенно он. И если вспомнить рассказ торговца, то первый раз проклятие, повредившее его артефакт он получил, прогуливаясь в парке близ королевского дворца. И проклятие, поверьте мне, сильнейшее, раз повредило сам Таш-акка-хад и этот человек уходит!
Я подскочила, и тут же рухнула обратно на стул. Растерянно посмотрела на Гобби, затем на Ыгрха. И именно Ыгрх сказал: