Их невинная наложница - страница 12

И опять она выложила слишком много. Почему она всегда так много болтала, когда нервничала? Это было, словно болезнь. Стоит ей лишь начать, и Пайпер Глен любому выложит все, что угодно.

Сильная рука накрыла ее ладошку, обдавая теплом и жаром такой температуры, что она буквально начала плавиться от этих ощущений. Девушка моргнула и сделала беззвучный вдох, обнаружив, что за ней наблюдает Раф.

— Для вас к лучшему, что их нет в вашей жизни.

— Да.

Хотя чек пришелся бы весьма кстати.

— Все к лучшему. Мы с Минди отлично справились. Днем я работала в магазине одежды, а затем посещала вечерние занятия... и вот, сейчас мы здесь. Минди учится на втором курсе университета. Теперь она в порядке. У нас все хорошо.

Официант поставил перед ней чай со льдом, но неожиданно ее вторая рука тоже оказалась занята, захваченная в плен ладонью Када. Видимо, парни из Беакистана были падки на прикосновения. Пайпер заставила себя расслабиться. Она слышала, что у людей других культур понятия о приемлемых границах совершенно иные, нежели чем у американцев. Кад слегка сжал ее руку

— В восемнадцать лет ты осталась совершенно одна, с сестрой на руках, которую было необходимо оберегать. Должно быть, это было невероятно тяжело.

— Ну, мне не приходилось менять ей памперсы или что-то в этом роде. Хотя, возить ее на занятия и забирать обратно было сущим кошмаром. Серьезно, эти мамочки напоминали мне некий культ. Если бы мне пришлось продать еще одну коробку печенья или сделать бутоньерку для выпускников, моя голова просто бы лопнула.

— Что было бы просто ужасно, учитывая, насколько она у тебя прелестна.

Медленно, Раф отпустил ее руку и потянулся за одной из до нелепости красиво уложенных устриц.

— Это тебе, Пайпер.

Угощение выглядело просто изумительно. Но как только она притронется к одной из них, все обязательно пойдет наперекосяк, устрица выскользнет из своей маленькой прелестной раковины на пол, и какой-нибудь важный человек поскользнется и сломает ногу.

— Нет, спасибо.

— Они тебе не нравятся?

Восхитительное лицо Рафа снова переменилось, и она почувствовала себя так, словно оскорбила его. Нет, скорее расстроила.

— Дэкс сказал, тебе нравятся морепродукты. Именно поэтому мы выбрали это место. Я позову официанта, чтобы он забрал блюдо. Мы можем найти другой ресторан, который придется нашей спутнице больше по вкусу.

Они оба начали подниматься, как будто всерьез намеревались уйти.

— Нет! Я люблю морепродукты. И просто обожаю устрицы. Просто  я очень неуклюжа, а официант не предложил мне слюнявчик, ну или салфетки, хотя бы.

Да уж, это выглядело бы просто здорово в заведении такого уровня. Кад засмеялся, и этот мужественный звук послал легкую дрожь по ее спине.

— Волнуешься, о возможном беспорядке?

— О возможном? Нет. Скорее, абсолютно я уверена в этом. Есть причина, по которой меня называют Пандорой. Как правило, я умудряюсь учинить беспорядок везде, где появляюсь.

И подобная репутация явно не помогла ей завести друзей в "Блэк Оук". Казалось, женщины вроде Аманды ее искренне ненавидели.

Раф скользнул обратно в кабинку и сел ближе к ней. Он выдавил лимон над устрицей и снова поднял ее.

— Знаешь, Пандора была самой красивой женщиной в мире. Она была подарком Зевса для брата Прометея.

Пайпер знала эту историю.

— Она была ловушкой. Подарки Зевса всегда обходились дорого.

Губы Рафа изогнулись в довольной улыбке.

— О, хабибти, мы можем это обсудить. Ты права, но я думаю, это был обман во благо целого мира. Без Пандоры, созданной когда-то и наделенной дарами, не было бы женщин на земле.

Кад вздрогнул.

— Это было бы поистине ужасно.

— Она открыла ящик, который не должна была, и обрушила страдания на все человечество.

— Взгляни на это с другой стороны. Вместе со страданием она принесла и радость. До Пандоры мужчины не знали любви, счастья и настоящего уюта, они жили без противоположного пола, не зная истинную ценность женщинам. Пандора сотворила само человечество.

Раф коснулся пальцами непослушного локона у ее лица.

— Ты испытываешь слишком много страхов, хабибти. Не бойся пробовать. Не бойся потерпеть неудачу. Бояться нужно обыденного существования, без взлетов, побед и поражений.