Икс-металл - страница 3
Желал бы я знать, что почувствовал Шарль Леонар, увидев труп этого истребителя аборигенов!
Быть сыном двадцатого века, века электрических машин, кинематографа, радия, скорострельного оружия, динамита, аэропланов, находиться в сердце Австралии и увидеть в двух шагах от себя двойника средневековых рыцарей, человека, с ног до головы закованного в латы, вооруженного огромным так называемым двуручным мечом и кинжалом для добивания врагов, носившим у крестоносцев имя «Мизерикордиа»!
Но не это вооружение давно прошедших дней поразило француза: он положительно остолбенел, заметив, что лежавший пред ним труп латника обладал огромными размерами. Это был настоящий великан, высотой, по крайней мере, в полтора человеческих роста.
По некоторым признакам, о которых распространяться считаю излишним, Шарль Леонар заключил, что побоище между великаном-панцирником и темнокожими аборигенами разыгралось совсем недавно, всего несколько часов тому назад. Тела еще не подверглись разложению. В воздухе, казалось, еще держался приторный запах пролитой крови. Каким образом были убиты темнокожие, для француза было ясно: их отправил на тот свет колоссальный меч гиганта. Но как окончил свой век сам странный обитатель Центральной Австралии? С трудом Леонар снял с головы спящего вечным сном великана металлический шлем удивительно тонкой работы и увидел по-своему красивое загорелое лицо. У убитого были голубые глаза и светло-русые волосы, как у потомка англосаксонской расы.
Тут открылась причина смерти гиганта: на лице и на голове его виднелись следы жестоких ушибов и ран с раздробленными костями.
Имея в виду, что шлем панцирника не носил ни малейших следов повреждений, оставалось предположить, что неведомый воин подвергся нападению темнокожих аборигенов в то время, когда или не успел еще закончить свое вооружение, или, быть может, по неосторожности снял с головы стальной шлем. Аборигены, по всей вероятности, считаясь с невозможностью нанести вред врагу, защитившему все свое могучее тело панцирем, направили все удары на лицо и голову и достигли цели: воин погиб, хотя и не моментально. Он успел расправиться с нападавшими, истребив их всех при помощи своего массивного меча, но потом и сам изнемог и свалился на пропитанную кровью аборигенов землю на берегу озера.
Вот при осмотре вооружения павшего в бою с черными пигмеями великана и бросилось в глаза Шарлю Леонару нечто удивительное.
Когда он попробовал взять огромный двуручный меч гиганта, этот меч оказался неимоверной тяжести. Шарль Леонар, человек, отличавшийся атлетической мускулатурой, с трудом смог поднять меч, а не то чтобы орудовать им. И это, принимая во внимание величину меча, было вполне естественным.
Но зато, когда он взял в руки шлем, огромный металлический шлем, этот последний оказался легким, как перышко. Он весил не более полутора или двух фунтов!
Взял Леонар кривой кинжал гиганта и установил тот же факт, то есть невероятную легкость этого предмета, близкую к невесомости. Под руку ему подвернулся еще небольшой нож великана. Также фантастически, прямо-таки невероятно легкий.
Что сделал Леонар?
Он наполнил водой свой запасный резервуар, сунул в багаж кинжал, за пояс заткнул нож, уселся на своего стального коня и отправился в путь. Хотелось ему захватить и шлем великана, но он оказался слишком громоздким.
Другой на его месте, добравшись до ближайшего обитаемого цивилизованным человечеством пункта, надо полагать, проболтался бы так или иначе о виденном. Шарль Леонар никому не сказал ни единого слова. Он никому не показал ни ножа, ни кинжала. Он привез эти два предмета в Аделаиду и предъявил их директору нашей фабрики, рассказав ему вкратце свою фантастическую историю.
Директор как деловой человек быстро сообразил всю важность полученных сведений и сейчас же созвал технический совет из высших служащих нашего завода, чтобы коллективно обсудить происшедшее. Не трудно представить себе, что за сим последовало: прежде всего нож Леонара был подвергнут всесторонним исследованиям, которые поручили видным ученым. Кто именно производил эти исследования, для меня осталось неизвестным: проделывались они в величайшем секрете. Но мне известны результаты, и их я сообщу.