Иллюзии - страница 32

Наконец наступила очередь Джека, и он сразу заметил, как напряглась Джиллиан, как глаза ее забегали, не желая встречаться с его взглядом.

— Лейтенант Шеннон? Вы нашли Чейза?

— Нет, миссис Кинкейд.

Сообщение вызвало у нее всплеск каких-то новых эмоций. Что бы это могло быть? Джек решил, что это чувство облегчения. Облегчение от того, что тело ее мужа не найдено, а значит, нет и доказательств преступления.

— Тогда почему вы здесь, лейтенант? — потребовал ответа Эдвард.

Джек спокойно встретил вызывающий взгляд Эдварда, но прежде чем ответить, снова повернулся к Джиллиан. Сейчас в ее прекрасных глазах был страх — страх, что он заставит ее сказать правду, которую она так тщательно скрывала. Но постепенно страх исчезал из ее глаз, уступая место гордому пренебрежению.

Джиллиан Кинкейд понимала, что он не сможет давить на нее сейчас, так как отец не позволит ему этого сделать, и, встретившись с ее вызывающим взглядом, Джек впервые за всю свою карьеру подумал, что стоит лицом к лицу с убийцей, совершившей идеальное преступление.

Подавив в себе разочарование, он ответил с невозмутимым спокойствием:

— Я пришел выразить свои соболезнования.

— Весьма чутко с вашей стороны, Джек. — Приятный вежливый голос принадлежал Брэду. Говоря, он придвинулся поближе к Джиллиан, словно стараясь оградить ее от дальнейших обвинений.

Голос Брэда был вежливым, но взгляд его темных глаз говорил совсем другое. Однажды он внимательно выслушал подозрения Джека насчет того, что Чейз был убит, и провел долгие терпеливые часы, рассказывая Джеку о конкурентах Чейза, никто из которых, по мнению Брэда, не был его врагом. Но терпение Брэда быстро испарилось, когда Джек ткнул пальцем в Джиллиан.

Джек чувствовал возмущение Брэда, безошибочно угадывал его желание, чтобы он оставил в покое горевавшую вдову. Взгляд Джека снова обратился к вдове, которую семья защищала, словно она была фарфоровой куклой, способной разбиться на тысячи мелких кусочков даже от малейшего дуновения ветерка. Когда Джиллиан невозмутимо встретила его взгляд, Джек подумал: «А ты сильнее, чем они думают, не так ли, Джиллиан Кинкейд? Каким-то образом тебе удалось убедить этих людей в своей слабости и невиновности. Возможно, твой любящий муж слишком поздно обнаружил в тебе твою истинную силу и вероломство?»

— Пожалуйста, дайте мне знать, если вы вспомните какие-нибудь подробности того вечера, когда ваш муж исчез, миссис Кинкейд.

— Зачем, лейтенант? — вмешался Эдвард Монтгомери. — Насколько я понимаю, дело официально закрыто.

— Да, — спокойно ответил Джек адвокату, решительное выражение лица которого обещало ему большие неприятности, если он не перестанет надоедать его драгоценной дочке.

Это был Голливуд, дом лейтенанта Коломбо и его умных игр с богатыми и знаменитыми убийцами. Но приключения Коломбо были чистым вымыслом, а реальная правда состояла в том, что пока делу не дадут новый ход, лейтенант Джек Шеннон не имел никакого права снова допрашивать Джиллиан Кинкейд. Он брал ее измором. Джек понимал это так же хорошо, как и Эдвард Монтгомери. И однако, Джек снова обратился к фарфоровой кукле, которая, возможно, совершила идеальное убийство:

— Смерть Чейза официально признана несчастным случаем. Но вам известно, что у меня на этот счет есть большие сомнения, и они были всегда, миссис Кинкейд.

Джек хотел увидеть эффект от своих слов, прежде чем ее семья вмешается в их разговор, но увидел только ускользающий взгляд, в котором было больше боли, чем возмущения. Оставшееся время было украдено у него плачущей старлеткой, которая, задыхаясь, выразила Джиллиан свои соболезнования, отметив при этом, как Чейз был добр к ней, как он верил в ее талант и дал ей первую большую роль.

Джеку пришлось отойти. Но едва он успел сделать несколько шагов, как увидел другое знакомое лицо. Стефани была слишком далеко, чтобы услышать то, что он говорил Джиллиан Кинкейд, но она наверняка видела ее реакцию на его слова и выглядела очень рассерженной.

— Мисс Уиндзор. Вот мы и встретились.

«Что вы сказали ей? — потребовали ответа выразительные глаза Стефани. — Как вы посмели причинить ей боль? Вы презренный человек, лейтенант Шеннон! Презренный и самонадеянный!»