Илья Ильф, Евгений Петров, Михаил Булгаков. Из черновиков, которые отыскал доктор филологических наук Р. С. Кац и и опубликовал Роман Арбитман - страница 13

Стр. 39. Завидую вам, Игорь Иванович! — Конечно, Остап перепутал имя нарочно, чтобы напоследок уязвить победившего (в этом раунде) Александра Ивановича Корейко. В начале 30-х годов был, кажется, только один всемирно знаменитый Игорь Иванович — русско-американский авиаконструктор Игорь Сикорский. Тем самым Остап как бы намекал собеседнику: хоть ты и опытный ворюга, хоть ты и мастер выстраивать схемы увода денег у государства, тебе никогда не построить летательный аппарат тяжелее воздуха.

Стр. 43. «Моторола» — солидный бренд, и пока еще ни разу их телефоны, даже старые модели, не отключались вдруг в лифтах. — На первый взгляд, эта фраза в черновиках «Мастера и Маргариты» кажется невероятной: неужели писатель предсказал не только мобильные телефоны, но и название компании-производителя? Однако если вчитаться в текст отрывка, можно найти и более-менее рациональное объяснение. Как известно, торговая марка Motorola была зарегистрирована еще в 30-е годы XX века — то есть именно тогда, когда Михаил Афанасьевич работал над своим романом. По некоторым данным, компания одно время занималась производством и продажей (в том числе и на экспорт) стационарных телефонных аппаратов для лифтовых кабин на случай внезапной остановки между этажами. Так что писатель, поднимаясь, например, в лифте московского «Дома Нирнзее» в Большом Гнездниковском переулке, мог просто обратить внимание на логотип Motorola… Гораздо любопытнее в данном фрагменте другое: разговор о телефоне и лифте ведут не современники писателя, а Пилат с Афранием. Как известно, о путешествии исторического персонажа в далекое будущее Булгаков уже рассказывал в пьесе «Иван Васильевич» (1934–1936). Быть может, в одном из вариантов романа он намеревался вновь вернуться к той же теме, перенеся в большевистскую Москву пятого прокуратора Иудеи и шефа его секретной службы. Есть также экзотическая версия о том, что первоначально булгаковский роман должен был называться «Понтий Пилат», и «ершалаимские» главы стали бы в нем основными. Главы «московские», наоборот, оказались бы вставными. Это были бы фрагменты фантастической книги о далеком и странном будущем в несуществующей стране на другом конце света; такую книгу в свободное от работы время мог бы писать пятый прокуратор Иудеи. И временами Афраний, деликатно заглядывая в рукопись через плечо Пилата, говорил бы: «МАССОЛИТ? Что это вы такое придумали, игемон? Оно, может, и умно, но уж больно непонятно».

Стр. 49. …гостиница она только на бумаге, и во всем доме никто, кроме него, не живет. — Ср.: «господин Воланд нипочем не желает жить в гостинице, а жить он привык просторно» (из главы 9). Сопоставление этих двух цитат позволяет понять, почему первый из фрагментов остался в черновиках. Простое сравнение жилищных условий Воланда в Москве (квартира) и буфетчика Андрея Фокича (вся гостиница целиком) оказалось бы унизительным для Сатаны.

Стр. 49. «Нет у него друзей, мессир, — хихикнул треснутый голос из кабинета. — Вернее, есть один, да и тот называет его гангреной». — Если бы данный фрагмент сохранился в авторской редакции романа (написанного, кстати, профессиональным врачом), то уже второй персонаж обрел бы на страницах книги прозвище, созвучное смертельному недугу. Согласитесь, что человек-гангрена — символ не менее яркий и зловещий, чем Аннушка-чума.

Стр. 55. Чего стоила хотя бы пьяная декламация стихов у дверей какой-то нефтяной компании! — Можно только гадать, на какую компанию намекал Булгаков. Возможно, на американскую «Standart Oil», которая получила концессию от советского правительства и сохраняла ее вплоть до 1934 года. В авторской версии романа слова «нефть» и «нефтелавка» упоминаются неоднократно. Самый примечательный контекст — в речи Никанора Ивановича Босого: «Нефть, стало быть, Пушкин покупать будет?» (глава 15).

Стр. 57. …готовится постановление, которое запретит частникам торговать пивом. — В 1924 году в «Гудке» появился «Пивной рассказ» Булгакова, по письму читателя. Сюжет: в станционную лавку не завезли ничего, кроме разных сортов пива («Нет бязи, извиняюсь. — Так что же есть из материй? — Пиво бархатное, черное»). Через несколько лет из лавок начнут исчезать разные сорта пива, потом их число сократится до двух-трех, потом в ассортименте уличной торговли останется пиво без названия; завозить его будут не всегда и продавать с ограничениями (по предъявлению профбилета, например). Процитированный черновик романа «Мастер и Маргарита», вероятно, появился на рубеже 30-х годов, когда в СССР шло свертывание НЭПа. Уже в 1929 году более 160 частных пивных заводов либо закрылись, либо стали государственной собственностью; в эти же годы началась ликвидация частной торговли. Что же касается импортного пива, то оно появилось в свободной продаже в России только в начале 90-х годов.