Именем Анны. Возврата не будет - страница 23
Он повторил на автомате поклон Егора, закрыл глаза и шагнул в куст.
«Добро пожаловать» – будто сказал ему кто-то, погладив по щеке шёлковыми листьями. Ни одна веточка не треснула и не надломилась. Больше того, прогнувшись ненадолго под форму человеческого тела, растительность спружинила и вытолкнула гостя на другую сторону, прямо «на руки» Егору.
– Не отставай! – скомандовал тот.
Конечно, Лент не отстанет! Не сможет. Каждая ветка на его дороге, каждый прутик, да и ветер, шумно гуляющий в кронах где-то вверху, подталкивали и направляли его следом за лесничим. И даже закатное солнце, легко просвечивая сквозь кроны, играло тенями не просто так, а создавая легко читаемые знаки. На эту корягу не наступай. Этот овражек перепрыгни. В итоге, Лент не шёл, а летел и, если бы рядом сейчас летела Анна, то, наверное, он читал бы ей стихи. Взахлёб. Что-нибудь из Надсона. «Заря лениво догорает на небе алой полосой». Или нет, лучше про леших. Есенинское «Ау!» хорошо подойдёт.
Звонкое эхо кричит в синеву:
– Эй ты, откликнись, кого я зову!
Ау!
Почему же так грустно? Не потому ли, что так чудесно?
Расслабившись, Лент ушёл в свои мысли и совершенно не заметил, как вывалился в пролесок. От неожиданного отсутствия лиственной опоры он растерялся и чуть было не упал, немало удивив присевшую неподалёку женщину.
А ведь не воскликни она сейчас, он бы её и вовсе не заметил!
Перебирая что-то в высокой траве у кустистого берёзового побега, немолодая и некрасивая, она гармонично сливалась с каждым трепещущим на ветру листком. Так вот вы какие, мавки!
– Привет, Зинаида! – поздоровался Егор. – Познакомься, это Лент, показываю ему лес.
Когда лесничий обернулся к Ленту, в его глазах блестели задорные искры, а на губах играла снисходительная улыбка.
Понял – не мавка. Ну, так даже лучше – Лент стряхнул с себя оцепенение.
– Это Зинаида, – сказал Егор. – Травница из Великого.
Женщина встала и оправила передник с множеством карманов, из которых выглядывали колоски и прутики. Всё верно. Раз травница, то должна собирать травы.
– Лаврентий, – он видел, что имя «Лент» её удивило, и решил представиться полностью. Не всем же объяснять, что в Лента он превратился в детстве из Лавлентия, когда не выговаривал букву эр.
– Зинаида, – сказала она и склонила голову в царственном поклоне, выдающем породу. Ничего себе! А ну-ка ещё раз! Травница? И что значит «из Великого»? Из Ростова Великого?
– Не будем тебя задерживать, Зинаида. И тебе пора, солнце садится, и у нас дела, – Егор развернулся и пересёк пролесок тремя шагами. Там, притормозив, обернулся к Ленту: «Ты идёшь?» и тут же шагнул между сосенками.
Ленту ничего не оставалось, как поторопиться следом. Зинаида никуда не денется. О ней он расспросит лешего позже.
И снова шёпот ветра и листьев, кочки и скачущие в голове рифмы, снова лес. Невозможно остановиться! Лент бы и не останавливался, если бы не упёрся на очередном шаге в грудь лесничему.
– Смотри! – Егор положил руку на ствол соседнего дерева. – Ясень.
И?
– Старый.
А кто здесь молод?
– Познакомлю тебя с его духом.
Ах, вот оно что! Лент обрадовался, как ребёнок. И тут же потерял опору: ноги скользнули по неровной земле и, чтобы не упасть, ему пришлось схватиться за «живое» дерево.
Дерево хохотнуло. Нежно, почти неслышно. От удивления руки Лента разжались сами собой, и нос тут-же пребольно проехался по бугристой коре. Ядрёна кочерыжка! Только не позеленеть!
Сейчас рана защиплет, потом заболит, и будет напоминать Ленту о его неуклюжести до тех пор, пока не сработает исцеляющая руна Алевтины. Боль, конечно, можно и синими силами заговорить, но долго и стыдно. Лучше уж он потерпит.
Руна, правда, сработала быстрее, чем он предполагал. Боль прошла сразу, как только он поднялся. Рядом улыбался Егор, разбрасывая вокруг тёплый янтарный свет; деревья шептались с ветром; мелкая поросль между ними роилась мошкарой и более крупными насекомыми. В общем, Ленту было хорошо. Так хорошо, что он непроизвольно растянул губы в улыбке от уха до уха.
«Добрый человек, – прошелестел хрустальный голос. – Не злой».
Это было очень похоже на мыслеформ, звучало прямо в голове.