Именем закона - страница 16

...Несколько ночей двигались войска на восток по дорогам, по которым совсем недавно шли в наступление. Какие только мысли не тревожили сердце каждого, какие только не строились предположения о причинах передислокации! Особенно трудно было отвечать на тревожные вопросы населения. Прошло всего две недели, как закончились бои в этих районах, а уже восстанавливались колхозы, начались занятия в школах, работали сельсоветы, ремонтировались дома, дороги. Штаб армии с обслуживающими и охраняющими подразделениями — это довольно громоздкая организация. И как бы ни оберегались тайны передвижения, укрыть его от населения невозможно. И хотя шли только ночью, обходили крупные населенные пункты, толпы жителей выстраивались вдоль дорог, на околицах и молча провожали нас.

* * *

На третий день мы остановились в доме той самой молдаванки, у которой более суток стояли перед наступлением. Мать шестерых детей, трое из которых вернулись после изгнания немцев, поняв, что мы идем на восток, отозвала меня в сторону и умоляюще, со слезами на глазах, спросила:

— Ты, сынок, не бойся, я даже богу не признаюсь, не то что врагу, ответь — нам тоже уходить вслед за вами? Второй раз я неметчины не вынесу...

Я попробовал ее успокоить. Но что я мог ей сказать? Выслушав, она горестно вздохнула:

— Такое мне уже говорили в сорок первом... Не простит вас бог, если еще раз обманете...

При встрече с генералом Ф. Е. Боковым я доложил ему о разговоре с хозяйкой.

— Очень тревожится население. Думает, что отступаем. Может возникнуть паника. Что можно сделать?

— Ничего. Молчать и еще раз молчать...

— Может, сказать, что идем на отдых или на переформирование?

— Говорить нельзя — намекнуть можно.

...Передвижение большой массы войск, по-видимому, никогда не обходится без происшествий и различных, как говорится, отклонений от нормы. Боевые действия держат в напряжении армию, каждого воина. Порыв наступления захватывает всех целиком. Но теперь армия шла не к фронту. Кое-кто стал расслабляться, и уже на вторую ночь стали доносить об отставших. Командиры находили их отдыхающими на сеновалах, а то и в гостях у женщин.

Работники прокуратуры, политотдела, «Смерш» разъясняли в частях, что такое отставание равносильно дезертирству. Правда, в тот же день, к ночи или на рассвете, отставшие догоняли свои части. Но армия есть армия, и любое ослабление дисциплины, как его не оправдывай и не объясняй, могло повлечь далеко идущие последствия. Двоих или троих отставших пришлось все-таки отдать под суд. О каждом приговоре работники трибунала, прокуратуры и политотдела широко оповещали в частях. К новому месту дислокации 5-я ударная прибыла без отставших.

...Грузились в эшёлоны на какой-то глухой станции в лесу медленно и долго — не хватало вагонов. Несмотря на ночное время, десятки хлеборобов осаждали станцию. Здесь встречались и председатели колхозов, и секретари райкомов партии и комсомола, и просто ходоки от крестьян. Всех интересовали трофейные лошади, которых сотнями отправляли артиллеристы и хозяйственные части. Окружив командиров частей, а чаще — старшин, они уговаривали, умоляли, сулили подарки.

— Зачем вам столько лошадей? — удивлялись они. — Оставьте нам хотя бы штучек по пять на хозяйство. Немец ведь все увел, все разграбил. Как сеять, на чем пахать? Для вас же будем растить хлеб!

Некоторые, кто половчее, привезли с собой бочки вина. До прокуратуры доходили вести, что кое-кто из хозяйственников лихо меняет лошадей на вино или сало. Проверили — сведения подтвердились. Когда доложили об этом Н. Э. Берзарину и Ф. Е. Бокову, те сперва рассмеялись, но когда увидели бочки, погруженные в вагоны, пришли в ярость. Были собраны все командиры. Генерал Берзарин приказал — вино изъять и вылить в канавы, менял судить, лошадей вернуть в части. Конечно, и командарм и член Военного совета понимали, что колхозники не по злому умыслу и не от хорошей жизни подбивали сержантов и старшин на сделки. Уж очень трудно им было начинать послевоенную жизнь, а тут сотни неоприходованных трофейных немецких и румынских лошадей... Как не польститься?! И крестьяне выкапывали из земли последние, припрятанные от фашистов запасы и сливали их в артельную бочку на лошадь для колхоза...