Иммунитет II - страница 7
— Потому что ты умный, а не какой-то идиот, я же вижу твои оценки в рейтинге. И я. Хочу. Узнать, наконец, что к чему! Должна же я знать, что в действительности означает слово, которым меня обзывают?
— Да-а? Ладно, Грейнджер. Я, так и быть, закажу пару книг для твоего просвещения, — Драко в конце концов отмер и даже вспомнил о своем положении и о манерах.
— И если тебя не затруднит, Малфой, еще и этикет.
— С тебя причитается…
— Сочтемся, не сомневайся…
— Что такое шизотимик? — невольно сорвалось с языка.
— Тебе книжку по типологии личности заказать? — встрял Поттер.
— Это еще что? Маггловская? — поморщился Малфой.
Но Гарри уже развернулся, буквально в несколько фраз описав разные темпераменты и заодно то, чего можно ожидать от обладающих ими людей. Драко был изумлен: картинка, благодаря комментариям, складывалась удивительная. И ведь он кое-кого знал… И отец… Это будет полезно!
— Откуда ты такое взял, Поттер?
— Из книжки по психологии.
— Вот ее мне и закажите.
— Слово. Будем в расчете?
***
— Что это было? — задушевно спросил у стенки вагона Драко, когда они вышли из купе.
— Умный Поттер, — констатировал за его спиной Гойл.
— Возможный вассалитет сильной магглорожденной или обретенной ведьмы, — добавил Крэбб. — Но я бы еще на твоем месте глянул родословные-то. У Дагворт-Грейнджеров, в частности.
Драко резко повернулся и обалдело посмотрел на телохранителей.
— А мне и в голову не пришло… Что ж вы дураками-то прикидывались?
— Так не положено вассалам. А ты не спрашивал.
«Ну папа… Ну я тебе устрою… Почему я ничего не знаю?!»
***
А в купе в это время наконец взял слово Рон. Раз пообещал отцу, надо же все-таки передать Гарри то, что он говорил. Пока они обсуждали Блэка, по поводу которого Гарри выказал удивительное спокойствие, если даже не пренебрежение, удивив даже Гермиону, вознамерившуюся было незаметно ткнуть друга, они услышали тихий свист.
— Вредноскоп? — Гарри насторожился. Братья Уизли закрутили головами.
Поезд постепенно замедлял ход, пока не остановился, а за окном потемнело. Свист стал громче.
Рон прилип к окну, подвинув Гарри, и они увидели, как во всем составе, остановившемся на повороте, погас свет. А еще они заметили какие-то фигуры, приближающиеся к поезду прямо по воздуху.
— Это что за хрень? — вырвалось у Гарри.
То, что это была действительно хрень, не предвещающая ничего хорошего, как-то само собой разумелось.
И вот тут братья Уизли наконец вспомнили, что оставили сестру одну-одинешеньку с каким-то незнакомым мужиком, пусть и профессором. Первым опомнился, как ни странно, Рон и тут же высказал свои опасения.
— Рон! Как ты мог! Скорее к Джинни! — воскликнул Гарри, подскочив на месте, но почему-то сам никуда не побежал.
— А… ты? — почему-то растерялся Рон.
— А что я? — удивленно переспросил Гарри. — Чья сестра-то, э?
— Ты не пойдешь?
— Уже один раз сходил, спасибо…
Рон так ничего и не понял, но умчался сразу вслед за братьями: близнецы не стали тратить время на разговоры и испарились из купе.
Из коридора потянуло холодом. Рука Гарри потянулась к двери, чтобы ее закрыть, но та сама отодвинулась, и из-за нее показалась странная фигура в черном плаще, лицо которой было скрыто капюшоном. Гарри одним движением задвинул подругу за спину. По двери разбежался морозный узор, а ребят обдало холодом и жутким страхом. Гарри услышал далекий пронзительный вопль, увидел зеленую вспышку и…
— Назгул… — прошептала возле его уха Гермиона.
Стук ее сердца отдавался у него в ушах, а тепло девочки за спиной казалось очень-очень важным.
— Оно не сопит, — почему-то ответил ей Гарри. — Не назгул.
А жуткое существо уже тянуло к ним отвратительную склизкую лапу. Гарри почувствовал отвращение, глядя на струпья и грязь, к горлу подступила тошнота, но он успел удивиться, почему оно не воняет, и…
— Экскуро, — прошептала Гермиона, вытянув руку с палочкой.
Струпьев стало гораздо меньше, мерзкая слизь исчезла, и существо замерло, как вкопанное, поднеся к лицу (или что там у него находилось под капюшоном) свою конечность. Видимо, рассматривало.
Страх, навалившийся было поначалу, оказался слишком силен, чтобы длиться долго. А потому ему на смену пришло то, что двигало Гарри последние два месяца: любопытство.