Император, бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде - страница 17

В сентябре 1210 года Иоганн фон Бриэнэ, тогдашний правитель Константинополя, женится на наследнице Иерусалимского трона. Небольшое войско крестоносцев, сопровождавшее его в Сирию, тем не менее, не смогло захватить Святой Город, удерживаемый с 1187 года мусульманами. Султан Аладил поддерживал дружественные отношения с могущественной Венецией. Такой союз создавал благоприятные условия для прибыльной торговли с Египтом, и султан не намеревался принести свои интересы в жертву алчным сирийским государствам крестоносцев. Тем не менее, Иннокентию III с его страстной пропагандой крестового похода удалось зародить в Европе лихорадочную активность, приводившую к религиозному экстазу, видениям, пророчествам и заражающую огромное число людей. Сам Папа якобы даже хотел поставить себя (вместо императора) во главе освободительного похода. Гарантировалось, что на этот раз Бог защитит пилигримов. В июне 1212 года в одной деревне под Вендомэ объявился подпасок по имени Стефан, утверждавший, что Бог избрал его предводителем похода в Святую Землю. Бесчисленное количество детей последовали за ним в южную Францию. Другие мальчики также объявили себя проповедниками христианства и способствовали продвижению «войска» Стефана, которое собиралось пойти «к Господу по морю аки посуху». Напрасно французский король приказывал им немедленно вернуться. Взрослые – священники, крестьяне, ремесленники, тунеядцы, преступники, даже женщины и девочки, присоединились к ним. Таким образом в Марсель прибыли уже 10 000 безоружных пилигримов. Там двое «торговцев душами» предоставили им для переправы семь кораблей, два из которых затонули в бурю под Сардинией, остальные пять достигли Египта, где беспомощные дети и их взрослые попутчики были проданы в рабство.

В это же время на нижнем Рейне девятилетний Николаус (очевидно наставляемый отцом) проповедовал то же самое, что и француз Стефан. Точно так же вверх по Рейну за ним последовали тысячи. Примерно 20 000 мальчиков и девочек повел он через Альпы, чтобы привести их «в Иерусалим по морю аки посуху». Но и эти охваченные массовым экстазом дети, порученные заботам неряшливого сброда, не дали себя остановить ни предостережениями, ни запретами советников и епископов. Во время перехода через Альпы тысячи из них стали добычей торговцев невольниками, разбойников, болезней или голода, тысячи достигли в конце концов порта крестоносцев Бриндизи в южной Италии, где епископ окончательно запретил им продолжать путешествие. Часть вернувшихся захотела, чтобы Папа освободил их от обета в Риме, но тот дал лишь отсрочку. Лишь немногие – с подорванным физическим и моральным здоровьем – вновь увидели родину.

Несмотря на этот печальный опыт, вера в то, что Святую Землю могут освободить только невинные дети, а не погрязшие в грехах взрослые, была жива в широкий слоях населения еще долгое время. Именно этим можно объяснить тот экстатический восторг, с которым встречали «дитя Апулии», «наше дитя» или просто «дитя». То, что этому «младенцу» было уже 18 лет, абсолютно не мешало фанатикам. Фридрих отлично понимал, что подобные религиозные настроения можно использовать в политический целях. Пока Гвельф официально еще был императором, Штауфен не мог покинуть Германию без серьезных мер предосторожности. Кроме того, он был еще слишком зависим от расположения Папы, чтобы уже сейчас выступить во главе крестоносцев. Чтобы дать Иннокентию III, своему «защитнику и благодетелю», после его неудачного опыта с Оттоном, еще больше гарантий своей преданности, чем то обещали составленные еще перед отъездом в Германию грамоты, 12 июля 1213 года, Фридрих, в присутствии и с согласия многих имперских князей, подписал в Эгере так называемую Эгерскую Золотую Буллу. Этим были торжественно признаны права Папы на земли в центральной Италии – ворота на Сицилию. Кроме того, ему было отдано императорское право инвеституры епископов, столь трудно отвоеванное благодаря компромиссу в Вормсе в 1122 году. Фридрих также уверил Папу в своем содействии в борьбе с еретиками. Необходимо было заново подтвердить, что Сицилия никогда не объединится с империей. Главенство Папы, утвержденное в свое время императором Оттоном в том же объеме, казалось теперь закрепленным навеки. Чтобы еще больше уверить в этом понтифика, все князья вместе и по отдельности должны были засвидетельствовать его привилегии еще раз.