Император Цезарь Август. Армия. Война. Политика - страница 36

то вполне возможно предположить, что в кампании 12 г. до н. э. Август видел пролог к полному покорению мира.[307]

Достаточно веским доводом в пользу того, что Августом вынашивался именно такой план, служит внимание, которое уделялось в официальной пропаганде образу Александра Македонского.[308] Разумеется, имя Александра было связано с идеей покорения Востока, однако сопоставление. Августа с великим македонским завоевателем было возможно и по другой линии: если последний был окружен славой покорителя Востока, власть которого будто бы признали и народы Запада, то принцепс выступал в роли завоевателя Запада, которому без боя подчинились жители Востока.[309] Упоминаемое Светонием изображение Александра на личной печати Августа (Suet. Aug. 50) тоже выглядит достаточно многозначительно — Г. Бенгтсон, безусловно, прав, заметив по этому поводу: «В основе здесь лежит Alexander-Ideologie, идея мирового господства».[310] Но если Август был римским Александром, так сказать, в теории, то на практике образ действий македонского завоевателя демонстрировал Друз, который и внешне подходил для этого амплуа гораздо больше, нежели пожилой уже Август. Создается впечатление, что Друз прекрасно сознавал это и намеренно подражал Александру как своей отвагой на поле боя (Suet. Claud. 1.4), так и стремлением проникнуть как можно дальше в неведомое.

Таким образом, кампания 12 г. до н. э. имела прежде всего рекогносцировочный характер и, казалось, подтвердила возможность достигнуть восточного предела ойкумены. На следующий, 11 г. до н. э., римляне приступили к последовательному осуществлению стратегического плана Августа. Проведя зиму в Риме, в то время как войска зимовали на своих базах на левом берегу Рейна, весной Друз во главе сухопутной армии вновь пересек Рейн.[311] Цель этого сезона была достаточно ограниченной (не в манере молодого римского военачальника — видимо, он должен был следовать полученным зимой жестким инструкциям Августа, который всегда предпочитал избегать неоправданного риска): подчинение узипетов, тенктеров и хаттов, поэтому боевые действия развернулись на пространстве между Рейном и Везером. Без неожиданностей, однако, не обошлось: Друз все же «перевыполнил задание». Воспользовавшись тем, что сугамбры ушли в поход на хаттов, которые отказались вступить с ними в союз, римская армия, не встречая на пути серьезного сопротивления, вторглась на территорию, племени херусков. Друз повернул назад лишь от Визургиса (Везера), и то, по словам Диона Кассия, только из-за нехватки продовольствия и приближения зимы.

На обратном пути римляне постоянно подвергались нападениям из засад и однажды едва не были истреблены полностью, но дисциплина и организованность выручили их — рискнувшие вступить в большое сражение германцы были разбиты. Этот контрудар был настолько ошеломляющим, что Друз, как сообщает Дион Кассий, счел возможным основать за Рейном два укрепления, одно из которых должно было держать под контролем сугамбров, другое — хаттов.[312] Тот факт, что римляне впервые оставили гарнизон на зиму во вражеской стране, доказывает, что стратегическая ситуация в это время стабилизировалась.[313]

10 г. до н. э. обещал быть тревожным, причем настолько, что во время боевых действий за Рейном Август вместе с Тиберием находился в Галлии, ожидая вероятного германского контрнаступления (Dio Cass. LIV. 36. 3). Столь серьезный прогноз был сделан, очевидно, потому, что римляне получили сведения о том, что несколько германских племен объединились и противопоставили силу силе.[314]

Хотя эти тревожные ожидания не сбылись — новая кампания принесла новые успехи римскому оружию — блицкриг за Рейном явно не получался: сопротивление германцев носило ожесточенный характер, несмотря на то, что римляне предавали все на своем пути огню и мечу, порой война принимала характер настоящего геноцида.[315] Несомненно, римская жестокость была вполне сознательной и должна была подавить волю противника к сопротивлению. Похоже, временный эффект такой способ ведения войны все же возымел, что позволило Друзу на следующий год предпринять беспрецедентный по дерзости рейд в глубину вражеской территории.