Императрица Ядов - страница 2

Но, увидев то, что сделал мой Пахан...

Это пробрало меня до костей.

Я все еще ощущал запах крови, слышал крики. Сомневался, что они будут чем-то таким, что я забуду в спешке.

Когда Роман заметил кровавую бойню, он прикрыл рот, сдерживая рвоту, слишком испытывая отвращение, чтобы даже попытаться выкинуть саркастический комментарий. Даже Дмитрий, который в последнее время закрыт от мира и всего, что в нем было, выглядел потрясенным. Его ледяной фасад треснул всего на мгновение, прежде чем снова застыть.

Я не мог сказать Роксане. Не только потому, что это будет неотступно преследовать ее и напрасно расстраивать, но и потому, что мой мозг все еще не до конца осознал, увиденное. Попытаться описать это словами было бы невозможно.

Вместо этого я крепче сжал ее руку.

— Некоторые вещи лучше не стоит произносить вслух, dorogaya — дорогая.

Роксана изучала выражение моего лица, видя больше, чем я хотел показать. Но она не настаивала.

— Прошло почти семь месяцев. — ей не нужно было уточнять, что произошло семь месяцев назад. В эти дни было только одно событие, вокруг которого вращалось все время. — Ему не становится лучше.

Нет. Во всяком случае, ему становится ещё хуже.

— Единственное, что мы можем сделать, это оставаться рядом с ним, — сказал я ей. — Не эта семья бросает друг друга.

Она грустно улыбнулась.

— Неужели?

Роксана не родилась и не выросла в этом мире. Она все еще не могла понять некоторые концепции, которые я считал своей личной философией. Но я знал ее мнение о Татьяне. О Елене. Возможно, даже о Дмитрии, который оставил воспитание своего сына Роксане.

— Нет, — сказал я.

Она не спорила, но выражение ее лица сказало мне о ее чувствах.

Я оглянулся на дверь, единственный вход и выход в покои моего Пахана. Если бы я родился другим человеком, возможно, я бы оплакивал символику запертой двери и то, как она символизировала баррикаду между Константином и мной.

Но я не был поэтом, и это не запутанная история.

— Я проверю, как там Роман, — сказал я Роксане. — Пожалуйста, не входи в его комнату без меня.

Я сказал «пожалуйста» из вежливости. Мои слова были не чем иным, как требованием.

Роксана кивнула, но ее взгляд скользнул по двери Константина. Ее рука двинулась, почти коснувшись живота, прежде чем она остановилась и убрала руку в сторону.

Она была слишком подозрительна для своего же блага. Она верила, что если признает, что клетки формируются глубоко внутри нее, то они исчезнут. Я неоднократно говорил ей, что выкидыши — это нормально и имеют очень мало общего с матерью, но ее суеверная натура отказывалась принимать рациональное объяснение.

Я снова сжал ее руку, напоминая ей о своем присутствии. Она моргнула, глядя на меня.

— Возможно, пришло время подумать о тесте, — осторожно произнёс я.

Ее черты сразу же исказились.

— Давай не будем говорить об этом здесь.

Как будто темнота Константина могла испортить мерцание света, которое мы создали.

— Тогда позже.

Я поцеловал ее в губы, и она ответила тем же.

— Я беспокоюсь о нем, — пробормотала она, прижимаясь ко мне.

Я отпустил ее руку и вместо этого обхватил обеими ладонями ее щеки, заставляя встретиться со мной взглядом. Наши носы прижались друг к другу, дыхание смешалось.

— Артем. — Роксана вложила свои руки к мои, заключая нас в объятия. — Он всегда будет таким.

— Не всегда. Это невозможно.

Эмоции менялись в ее серых глазах, цвет переходил от яркого серебра к темному асфальту, обрабатывая свои мысли и переживая чувства.

— Разве ты не будешь оплакивать меня вечно? — она спросила.

Все мое тело напряглось. Страхи, которые я прятал под щитом отрицания, угрожали захлестнуть. Даже почти семь лет спустя я все еще ясно видел ее в своем воображении: склонившуюся над окровавленными, разбитыми коленями, вцепившуюся в раздробленные кости с мощью великана. Она не кричала, но иногда я жалел, что она этого не делала. Тишина была навязчивой.