Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США - страница 2

Уже оглавление книги — шесть глав, шаг за шагом разбирающих поставленные вопросы, порой почти риторические, — показывает, сколь целостную концепцию имперской теории и истории попытался создать автор, привлекая широкие, но при этом лишь безусловно необходимые исторические аргументы и параллели. Большую роль для Мюнклера играют не только марксистские построения, но и долгое время не считавшаяся несовместимой с ними теория элит. Автор не стесняется принципиальной, хотя и корректной критики многих теорий, положения которых за десятилетия стали восприниматься некритически, без действительно объективного анализа выдвинутых гипотез. В частности, ему удается достаточно легко показать тенденциозность многих теорий империализма, но отнюдь не для того, чтобы впасть в иную крайность — увлечение субъективными факторами, встав «на грань психопатологии».

Большой опыт общения с американскими коллегами проявляется в увлечении автора устоявшимися в международном научном сообществе англоязычными терминами, которые он использует без перевода, в основном для того, чтобы не нарушать принципа «бритвы Оккама», а также ради демонстрации смыслового единства с коллегами из США, Великобритании и других стран. При высокой интегрированности научного пространства Европы и Северной Америки это является не только признаком хорошего тона, но и устоявшейся традицией, отражающей даже на уровне лексики стремление исключить погрешности перевода при заимствовании концептуальных идей. В России такая манера далеко не столь распространена, однако вряд ли стоило бы приводить текст Мюнклера к отечественным стандартам академического изложения, которые при всех их многочисленных преимуществах восходят все же к советской эпохе и поставленным ею политико-пропагандистским задачам. К тому же современного читателя едва ли можно удивить значительным количеством англицизмов или цитированием англоязычных авторов на языке оригинала.

По ходу повествования, зачастую в комментариях к тексту автором был допущен ряд неточностей, а то и явных фактических ошибок, что заставило дополнить его сноски примечаниями переводчика. Зачастую спорные утверждения связаны с логикой отстаиваемой в книге концепции, однако едва ли уместно упрекать Мюнклера в намеренном искажении или тенденциозном отборе фактов. Скорее речь идет о манере, достаточно часто встречающейся в работах такого уровня, требующих известной генерализации. Масштабы увлеченности их авторов собственными действительно стройными выводами, столь удачно складывающимися в простую до гениальности картину, приводят к тому, что необходимости перепроверки отдельных ее элементов, особенно второстепенных, элементарно не ощущается. Кроме того, разнится и уровень владения историческим материалом. Это связано не только с особенностями подбора литературы, но и с кругом общения, что на примере данной книги просматривается вполне отчетливо. Супруга автора, несомненно, сделала многое для того, чтобы у него была точная и высокопрофессиональная оценка ситуации в Испании Нового времени, так как Марина Мюнклер долгое время занималась этой проблематикой в своих научных изысканиях. С другой стороны, действительно близких людей и единомышленников, являющихся специалистами, например, по России, у автора, очевидно, нет, отсюда многочисленные неточности, тем более бросающиеся в глаза представителю той страны, о которой он пишет с такой уверенностью.

Примечания ничуть не уступают по важности основному тексту и демонстрируют набор тех авторов, которые принципиально важны для построений Мюнклера. С некоторыми из них он полемизирует, в ряде же случаев избранные работы являются для него не требующим перепроверки источником информации по истории той или иной страны в данный конкретный период. Разумеется, было бы неверно ожидать иного подхода в достаточно глобальной работе с такими хронологическими рамками, однако остается ощущение того, что представленный взгляд на историю империй основан на вполне определенном наборе прочитанных автором трудов, которые он счел лучшими по данной тематике к настоящему моменту. При этом для него нет безусловного приоритета новейшей литературы, кроме того, его как политолога впол-