Империя, не ведавшая поражений - страница 37

Начало возвращаться старое зло.

Начали исчезать сыновья, дочери и жены.

Среди пропавших была маленькая дочь Свале, Фригга.

— Айньяр, — сказал он, когда старик наконец спустился с горы, — ты бродишь по Темному лесу, общаешься с народом хульдре. Ты ничего не слышал о моей малышке Фригге?

Пес старика посмотрел на старосту, оскалив зубы.

Никто не любил Свале Скара. Он слишком много пил и постоянно становился нарушителем спокойствия.

— Свале, ты слишком громко разговариваешь, слишком много болтаешь и жестоко ведешь себя с женой и детьми. Мудрецы хульдре сказали бы, что ты заслужил свои страдания. Так что ты меня удивляешь подобным проблеском доброты. Похоже, впервые в жизни ты хочешь попросить о чем-то не ради себя самого. Я над этим подумаю, пока буду относить шкуры Толстому Йенсу.

Айньяр вернулся от скорняка с уменьшившимся мешком и более легкой походкой.

— Свале, ничем не могу тебя порадовать. То же самое зло досаждает и Тайному народу. Мудрецы хульдре говорят, что вернулись оскореи.

— Оскореи? Ужасное Воинство?

Это была целая армия злых духов. Погибший король прогнал их на север, в мир вечного холода. Старые легенды рассказывали о бесчинствующих по ночам оскореях верхом на огнедышащих черных конях, копыта которых высекали молнии из горных склонов. Они охотились на тех, кому не повезло успеть до наступления темноты добраться до дома, и звук их охотничьих рогов до сих пор можно было услышать в вое самых холодных северных ветров.

— Дикая Охота! — заикаясь от страха, проговорил Свале. — Что нам делать?

Айньяр взглянул на пыльную дорогу и потеребил спутанную седую бороду.

— Интересно, остались ли здесь еще смельчаки? Вроде Топоролицего Свиена, который разгромил троллей с Хифьелла? Кто-то, кто умеет держать в руках железный меч?

Топоролицый Свиен жил в соседней деревне Аалмо. Свале часто хвалился, что трусы Альстахауга смелее, чем герои Аалмо.

Для подобной похвальбы у него имелись некоторые основания — он был владельцем единственного меча в Альстахауге. Меч этот он получил от деда, чей отец добыл его во время одного из набегов. Свале всегда считал его не более чем памятным подарком.

— У меня есть железный меч.

Айньяр сделал вид, будто удивился.

— Да? Хорошо. Я подожду здесь.

Свале испугался, но его соседи все слышали. Он взял ржавый меч, одеяло и мешок еды. Когда его жена спросила, куда он отправляется, он смог лишь, дрожа и заикаясь, выговорить имя Фригги.

Углубившись на милю в Темный лес, они нашли ведьмино кольцо, вдоль которого стояли семь потертых камней, покрытых рунами. Свале показалось, будто он увидел мелькнувшие среди деревьев сумеречные тени.

— Я привел его, — сказал Айньяр.

В круг из-за камней вышли семь старых хульдре — мудрецы Тайного народа.

— Вот как, — сказал самый старый из них. — Сам отважный Свале Скар. Хотя я живу уже вторую тысячу лет, никогда еще не видел большего чуда. Мы привели одного из нас.

В круг ступил молодой хульдре, в руках у которого было копье с серебряным наконечником.

— Это Скёль, — сказал вождь. — Он поклялся молчать, пока его сын не будет свободен.

— Тогда идем, — сказал Айньяр. — К Громовой горе. Принесите мой посох и плащ.

Свале начала бить дрожь. Громовая гора находилась далеко в глубине материка. По слухам, в ее сердцевине пребывала древняя цитадель оскореев.

Айньяр шел первым, Свале за ним, Скёль замыкал шествие. Фреки бежал впереди. Через четыре тяжких дня пути по лесам, которые Свале казались полными злых духов, они добрались до подножия Громовой горы.

Темный лес казался Свале угрожающим, когда он смотрел на него из Альстахауга, сейчас же он внушал ему неподдельный ужас. На Громовой горе оказалось еще хуже. Лес становился все гуще, до самой линии снегов, и, казалось, готов был его поглотить. На склоне горы выли волки.

— Далеко еще? — У Свале невыносимо болели ноги. Как и большинство людей в его время, он никогда не забредал больше чем на несколько миль от дома.

— До линии снегов. Там, где торчит тот небольшой бугорок, словно нос. А теперь я должен тебя покинуть.

— Но…

— Никаких «но», Свале Скар. Фреки!

— Но…

— Ты узнаешь, что делать, когда придет время.