Империя, не ведавшая поражений - страница 44

Я внимательно разглядывал стрелы, трогая их и перебирая, и в конце концов выбрал серое древко с двумя красными ободками.

Вельбот с любопытством наблюдал за ритуалом, не пытаясь соблазнить кого-нибудь на пари, какую стрелу я выберу. В конце концов я всегда выбирал одну и ту же — мое самое счастливое древко. Эта стрела никогда не промахивалась.

Когда-нибудь я собирался обменяться стрелами с лучником на корабле-призраке. Говорили, что они несли смерть на расстояние в триста ярдов. Я не верил, что он может быть столь смертоносен, как я, пока у меня есть стрела с красными ободками.

Было бы очень интересно, хотя и опасно, с ним встретиться.

На каравелле пытались расправить паруса. Один из матросов с абордажной саблей насмешливо крикнул:

— Пукнете в них! Тогда ветра вам точно хватит.

Интересно, подумал я, каково это — видеть за бортом приближающуюся неминуемую смерть? И знать, что тебе ничего не остается, кроме как ждать.

Каравелла уходила от нас на всех парусах, но расстояние постепенно сокращалось. Я мог различить детали вооружения и доспехов.

— У них на борту солдаты!

— Угу, и много, — подтвердил Тор, обладавший самым острым зрением на «Драконе-мстителе», так что он уже знал об этом раньше меня.

Я повернулся. Старик вскарабкался на корму и стоял там, словно нарядившийся щеголем беглец из преисподней.

— Они уже совсем близко, так что можешь заняться своим делом, — сказал боцман, похлопав меня по плечу.

— Да? — Расстояние было еще слишком большим, даже для стрелы с ободком. Бортовая качка, килевая, рыскание… Два корабля и ветер, играющий между ними в дьявольские игры? Я достал лук из футляра.

Для большинства он стоил годового жалованья — великолепное орудие смерти. Он был предназначен исключительно для убийства людей и изготовлен на заказ специально под мои руки и мышцы. Я нежно провел пальцами по всей его длине. Долгое время это оружие было единственной моей любовью.

Когда-то у меня была женщина, но любовь к луку оказалась сильнее.

Согнув его, я натянул тетиву и достал стрелу с ободком.

Солдаты на каравелле осложняли мне задачу, подняв щиты и прикрывая своего рулевого. Они нас узнали.

Окаймленная стрела никогда не промахивалась, и этот раз не стал исключением. В одно мгновение она нашла на секунду возникшую щель между щитами.

Каравелла накренилась, потеряв управление, и замедлила ход, теряя ветер. На ее корме возникла паника. Мы устремились к ней.

Колгрейв громогласно отдавал команды нашему рулевому, едва заметно меняя курс. Наши паруса наполнил ветер.

Одну за другой я выпустил еще одиннадцать стрел. Лишь две из них не нашли цель, в том числе предательская синяя с белым, которую я уже тысячу раз угрожал сломать и сжечь.

Старик подвел нас носом к их корме столь мягко, что касание корпусов кораблей напоминало поцелуй. Барли, Святоша и их команда прыгнули через борт. Бойня, которую я устроил на корме каравеллы, не оставляла никаких шансов. Их корабль сразу же оказался в наших руках.

Затрещали и застонали спускаемые на обоих кораблях паруса. Наш нос прошел мимо миделя корабля фрейландцев.

Вельбот бросил абордажный крюк, и мы вместе навалились на канат.

Наши с криками хлынули через борт, атакуя ждавшую их толпу. Это были солдаты регулярной армии, фрейландские войска, закаленные в сотнях стычек с тролледингскими разбойниками. Как только Вельбот закрепил канат, я снова начал стрелять из лука, пользуясь подобранными фрейландскими стрелами.

Будучи грубыми и неотесанными, они не умели обращаться с оружием подобно мне. Неудивительно, что они не причинили никому из нас вреда.

Я уложил пару десятков, целясь в офицеров и сержантов, затем снял двоих засевших среди снастей каравеллы назойливых снайперов, метивших в Старика, который стоял словно узловатое дерево, сопротивляющееся шторму, и лишь смеялся, когда стрелы свистели вокруг него.

Он вполне мог бы сравниться с мертвым капитаном корабля-призрака.

Корма каравеллы очистилась. Барли и Святоша удерживали лестницы под напором атакующих снизу. Другие матросы швыряли разные предметы в толпу на главной палубе. Я решил подобрать свои стрелы, прежде чем какой-нибудь идиот их растопчет, и пошел на корму.