Империя, не ведавшая поражений - страница 51

Галеон пронесся мимо столь близко, что мы могли бы прыгнуть на его палубу. На нем полно было моряков. Снайперы на мачтах осыпали меня дождем арбалетных стрел.

Откинувшись назад, я громко расхохотался. Все их усилия привели к тому, что они лишь оцарапали мой правый сапог.

Каждая из моих стрел прикончила одного из офицеров Короны. Наши матросы пустили им кровь градом дротиков.

Весь их план заключался в том, чтобы протаранить нас. Они ушли прочь, словно не зная, что делать дальше.

С шлюпки начали подавать сигналы флажками. Этого шифра Поппо не знал.

— Они еще вернутся, — предсказал Святоша. Впрочем, для этого не требовалось быть пророком.

Они уже убирали паруса, готовясь развернуться. На этот раз они уже не намеревались промчаться мимо, словно бешеный бык.

— Найдите мне какие-нибудь стрелы! — потребовал я. — Тор…

— Сейчас, — пообещал боцман, не отрывая взгляда от итаскийца.

Я коснулся рукоятки абордажной сабли. Прошло немало времени с тех пор, как я пользовался ею в последний раз, но ожидал, что на этот раз мне без нее не обойтись. Нужно было захватить галеон, чтобы я мог забрать свои стрелы — и добраться до их грога. Итаскийцы всегда возили его запас.

Пока что удача нас не покидала. Жертва оказалась лишь одна — Малыш, который снова свалился с реи. Его лишь оглушило, и его жизни наверняка ничто не угрожало.

Когда-нибудь этот сумасшедший сорванец переломает себе все кости.

Как только итаскиец устремился в нашу сторону, Тор задал всем работу.

Колгрейв оказался безумнее, чем я полагал. Он намеревался уворачиваться от них, пока мы не закончим ремонт.

Они в очередной раз позволили нам уйти. Впрочем, особого выбора у них не было — ветер давал нам преимущество. Я выпустил столько стрел, сколько мог, целясь в офицеров. Но на этот раз они были к этому готовы — те, кто принимал решения, оставались в укрытии.

Нам удалось починить обшивку, освободив большинство стоявших у помп матросов. Мы крайне в них нуждались.

Пройдя мимо в третий раз, итаскийцы засыпали нас дождем абордажных крючьев. Несмотря на топоры, мечи и мои стрелы, они подтянули нас к себе и быстро нас захватили.

Началась настоящая битва.

Сколько прошло времени с тех пор, как нам приходилось сражаться на собственной палубе? Я не мог вспомнить. Но итаскийские моряки хлынули через борт, перепрыгивая через собственных мертвецов. Господи, подумал я, сколько их тут? Казалось, будто галеон набит ими, словно бочка селедками.

Я ожидал, что они устремятся на нос и корму, чтобы убить Колгрейва и меня, но они меня разочаровали. Их целью была грот-мачта.

Вскоре я понял, почему. Над ней начал трудиться отряд моряков с топорами.

Старик рявкнул на Барли и Святошу, и они набросились на топорников. Но итаскийские моряки стеной встали на их пути.

С меня было достаточно. Не обращая внимания на непрекращающийся обстрел со стороны снайперов, я выпускал стрелу за стрелой. В конце концов это помогло, но они успели серьезно повредить грот-мачту.

Мимо моего носа просвистел абордажный крюк. Что еще?

Итаскийские моряки, остававшиеся на галеоне, бросали в нашу сторону канат за канатом.

Это было безумие. Самоубийственное безумие. Ни один корабль, знавший нас, не пытался помешать нам уйти. Ни один. Даже самые гордые и сильные из них делали все, чтобы уйти самим. По крайней мере две сотни трупов усеивали палубу «Дракона». Из наших шпигатов струилась кровь. И тем не менее королевские морские пехотинцы продолжали карабкаться через горы своих павших.

Что ими двигало?

Направление атаки переместилось с грот-мачты на носовую надстройку. Несмотря на отчаянное сопротивление, итаскийцы пробились к трапам. Прикончив столько снайперов, сколько мог, я осторожно убрал лук подальше и, вытащив абордажную саблю, начал рубить головы в шлемах.

Прошло немало времени, но моя рука до сих помнила ритм. Защита, выпад, защита, удар. Никакого дурацкого фехтования. Уколы — для рапиры, оружия благородных. На «Драконе-мстителе» не было благородных, одни лишь отлично знающие свое дело убийцы.

Следом за морскими пехотинцами итаскийский капитан послал остатки своих моряков. А по прошествии кошмарного часа он явился сам, вместе со всеми, кто еще оставался на борту.