Империя ненависти - страница 8

Здание такое массивное и устрашающее, а также элегантное. Помню, как чувствовала себя мышкой, когда впервые пришла сюда на собеседование. Я также обращалась в гораздо более мелкие компании, потому что думала, что в эту компанию будет практически невозможно попасть.

Я почти уверена, что у меня недостаточно опыта. Но, может, они приняли во внимание два года, которые я провела в Кембридже? В конце концов, это один из самых престижных университетов в мире, и я действительно проходила бизнес.

Хотя и не Американка или что-то специфичное для Нью-Йорка.

Какова бы ни была причина, именно меня пригласили в эту знаменитую юридическую фирму, в которой работают одни из лучших адвокатов не только внутри страны, но и во всем мире.

У них есть филиалы по всем Штатам и Европе. Даже один в Лондоне, судя по тому, что я узнала от других претендентов на должность ассистента.

Охрана впускает меня, как только я называю свое имя.

Моя голова высоко поднята, когда я прохожу мимо огромных кремово-белых стен. Все здесь выглядят чопорными и правильными — к тому же элегантными — и думаю, что неплохо справилась с этой ролью.

На мне белая рубашка на пуговицах, заправленная в черную юбку-карандаш. Я также надела свои единственные хорошие туфли, которые приберегаю для профессиональной обстановки, такой как эта.

Волосы собраны в конский хвост, и на лице естественный макияж и помада персикового оттенка.

Чехол телефона того же цвета. И цепочка для ключей.

Я вроде как так и не смогла преодолеть свою одержимость к этому фрукту. Даже несмотря на то, что он чуть не убил меня, когда я была ребенком.

После похода в отдел кадров я подписываю пробный контракт и получаю свой временный пропуск. Диана, добрая женщина средних лет, говорит мне подниматься на седьмой этаж, а затем смотрит на меня с выражением: надеюсь, у тебя получится.

Но я не понимаю, почему она качает головой, когда я покидаю ее кабинет.

Это происшествие продолжает озадачивать меня, когда я поднимаюсь на лифте на седьмой этаж.

Я стараюсь дышать глубоко, так как это успокаивает нервы. Затем прикасаюсь к своему кулону, который имеет цвет моих глаз. Тот, который я ношу последние шестнадцать лет.

Ты можешь это сделать, Николь.

Ты должна. Ради тебя и Джея.

Когда лифт останавливается, я выхожу с легкой улыбкой на лице.

Здесь открытая зона для стажеров, где многие из них заняты печатанием на компьютерах или чтением документов.

Но я здесь не для этого. Диана велела мне направиться во второй кабинет слева.

У всех младших партнеров и младших адвокатов стеклянные стены, но у того, к которому я иду, задернуты жалюзи.

Я выпрямляю спину, прохожу через то, что, как я полагаю, будет моим кабинетом, пока не достигаю другой двери, затем стучу в нее.

— Входите.

Глубокий голос с Британским акцентом вызывает у меня странное чувство, сжимающее грудь, и я замолкаю.

Нет, это всего лишь мое глупое воображение, которое я никогда не смогу контролировать. Ни за что на свете это не может быть он.

Это было бы просто трагично.

И жестоко.

И каждое отрицательное слово в словаре.

Прогоняя зловещую мысль прочь, я толкаю дверь и замираю.

Мое сердце падает к основанию живота, и я перестаю дышать, когда взгляд встречается с этими голубыми глазами, похитившими солнце, небо и звезды.

Это он.

Мужчина, разрушивший мою жизнь так же сильно, как я разрушила его.

Дэниел Стерлинг.

Глава 2

Николь

Это уловка моего разума.

Жестокий поворот воображения.

Кошмар.

Да. Вот и все, о чем это могло бы быть.

Кошмар. Если я сейчас проснусь, все закончится.

Если я сейчас проснусь, я буду вся в поту и со слезами на глазах, но это будет иллюзия.

На самом деле я не сталкиваюсь с Дэниелом после одиннадцати лет бегства и попыток стереть все о нем из моей памяти.

Так что я моргаю раз, два, но он все еще кристально чист передо мной. Как ураган, который усиливается с единственной целью ударить меня.

Разорвать меня на кусочки.

Разорвать меня на части.

Его присутствие ничем не отличается от того, чтобы быть раздавленной и брошенной на погибель. Это не только внушительно, но и дергает за ниточки, которые, как мне казалось, я давным-давно оборвала.