Империя поздних генералов - страница 10

- Какие слухи?

- Первый из них, и, я бы сказал, именно он тебя заинтересует больше, что после выборов ты представлен на должность министра обороны. Я слышал о том, что в планах у тебя есть некоторые комбинации, благоприятные для всех партий. А вот второй слух - наоборот, о том, что существует, якобы, указ, по которому вскоре тебя отправят в отставку.

Генерал никак не отреагировал. Михалаке разочарованно смотрел на него. Его даже не интересует? Поэтому решил спросить:

- Что, не так? Тогда что? Советник президента? Или, может быть, в руководство Гвардии?

Но тот ему не ответил, а улыбнулся:

- Давай лучше сыграем в шахматы.

Генерал Михалаке, которого раньше лишь шахматы и интересовали, только пренебрежительно отмахнулся:

- Прекращай! Сейчас идёт избирательная кампания! Жребий, как ты знаешь, готовится намного раньше.

Он знал, что собеседник был всегда впереди него - и в шахматах, и в закулисных играх.

- Выкладывай, что готовишь. И, особенно, не забывай и обо мне... Знаешь, что я ничего не хочу. Сделаться бы генерал-полковником и сразу выйти на пенсию. Сам прошу. Что касается тебя, уверен, что дела пойдут. Уверен! Мы знаем друг друга столько лет, со времён школы... Знаю, что если сможешь, то и обо мне не забудешь. Этих молодчиков, что сейчас у власти, даже не знаю хорошенько. Я уже был генералом, когда они ещё не были солдатами.

Генерал ему ответил:

- Сегодня я запустил одну совершенную схемку. Не имеет никаких проколов. У меня есть гарантии. Вечером - встреча. Думаю, что сегодня - самый важный день в моей жизни.

Поднялся и открыл окно. Было душно, ему нечем было дышать. Вдохнув глубоко в грудь шумный и пыльный воздух, принесённый ветром с Липсканьской улицы, продолжил:

- Министр постоянно делает мне пакости. Ещё не знаю, что он от меня хочет, но это определённый знак. С ним я разберусь.

Петру Михалаке тут же, слушая его, почувствовал себя не таким одиноким в этом мире молодчиков.

- Ты всегда благополучно выпутывался.

- Но сейчас шаг гораздо более важный и тяжёлый. Мы принадлежим к поколению, которое не гоняется ни за деньгами, ни за приключениями. И не было ли бы нам проще довольствоваться тем, что есть?

Тот улыбнулся.

- Так нас научила жизнь.

- Да, - подтвердил генерал, - так она нас научила, и поэтому часто себя спрашиваю: что мы ещё здесь делаем?

Оба искренне засмеялись. Они имели схожие мнения, и понимали друг друга с полуслова. И с полвзгляда. Генерал был благодарен за понимание и ожидал грядущих событий. Другой генерал, хотя и привык заходить надолго (потому что ему нечем было заняться), поднялся на ноги. Сообщив, что уходит, добавил:

- Нужно ещё зайти кое-куда...

Поцеловавшись на прощание в обе щеки, обменялись рукопожатиями. После этого отсалютовали друг другу по-военному, в шутку.

Генерал, оставшись один, подошёл к окну и выглянул. Глубоко вдохнув воздух, приготовил трубку. В горле чувствовалась сухость и горечь. Нестерпимая горечь. Подумал: "Любопытно! Я хотел с ним сыграть в шахматы. Мне нравилось его побеждать, видеть, как он страдает, и я его побеждал". Подошёл к столу и уселся в кресло. "Лишь одно кресло начальника комиссии" - подумал он снова. Затем осмотрел стол из лакированного дерева, стол, какие есть во всех полицейских участках страны, на котором стоят две кофейные чашки, пустые, а на дне виден осадок. Сон развеялся, генерал хорошо отдохнул. Вспомнил о влиятельном брате майора Кривляну и о его удачных связях, от которых почти всё зависело. Глянул на рабочие папки, документы в которых нужно было просмотреть и подписать. Привкус во рту стал невыносимым, тяжёлым, противным. Почувствовал колючую боль в груди, невыносимую чесотку, которая прихватывает, когда не ждёшь. Хотел позвать секретаршу, но смог издать лишь невыразительный хрип. Хотел подняться и выйти в приёмную, в кабинете было слишком мало воздуха, и поэтому он задыхался. Но сполз на ковёр. Попытался подняться. Увидел ножки стула, корзину для бумаг, трубку, укатившуюся к порогу двери, нижнюю часть деревянной крышки стола, диван, на котором полчаса назад спал. На крючке - генеральскую фуражку. В открытое окно дул ветер.