Империя. Путешествие по Римской империи вслед за монетой - страница 9

Один из рабов, удерживая щипцами раскаленный кругляш, кладет его на маленькую круглую наковальню. Причем не как попало, а точно в центре, где расположен чекан, то есть вырезанное изображение императора. При ударе этот чекан будет отпечатан на одной стороне будущей монеты. А как быть с другой стороной? Точно так же. Пока раб держит заготовку монеты в середине наковальни, другой раб ставит на нее металлический цилиндр с оборотным чеканом. Все готово для удара молотом. Третий раб заносит над головой массивную кувалду.

Трое обмениваются взглядами. Раб с молотом, рыжеволосый великан-кельт, мощным ударом рассекает воздух. Двое других закрывают глаза. Сириец крепко зажмуривается, темные глаза исчезают в морщинах. Сверкают стиснутые зубы африканца.

Удар столь силен, что решетчатый пол сотрясается. Все на миг оборачиваются, даже охранник соседней группы. Удар подобной силы – исключителен. У сирийца гудит в ушах, по рукам бегут мурашки. Он благодарит богов, что гигант не промахнулся и не раздробил ему кисти. Африканец молчит. Рыжеволосый кельт бросает удовлетворенный взгляд. Неожиданно столь заурядная операция приковывает всеобщее внимание. Все смотрят на монету. Старший чеканщик берет ее щипцами. Это полный мужчина с курчавой бородой. Он всматривается. Удар был идеальным. Лицо императора точно в центре. Надписи читаются. Но есть и недостаток: с одной стороны монета дала трещину. Никто в этом не виноват. Чекан, как говорят, «устал», слишком много им сделано сестерциев, возможно, он треснул. Мужчина бросает монету в ящик со свежеотчеканенными сестерциями. Затем криком велит рабам немедленно возобновить работу. Троица вновь берется за чеканку. На этот раз удары не такие сильные.

Мало кто представляет себе только что выплавленную бронзу, по оттенку она похожа на золото. Монета с трещиной сверкает, как живая. На ее поверхности отражаются, как в древнем зеркале, фигуры рабов, продолжающих чеканить другие монеты…

Этот сестерций станет нашим проводником по Римской империи и за ее пределами. Никто здесь, на монетном дворе, даже представить себе не может, насколько невероятным будет это путешествие.

Солдат свистит. Рослые белые кони начинают тянуть толстые канаты, привязанные к большим кольцам на двух тяжелых деревянных створках ворот. Давно бездействовавшие петли сначала скрипят, потом выпускают облачка пыли и наконец поддаются с протяжным металлическим стоном.

Створки ворот медленно раскрываются, подобно рукам сонного гиганта. Освещенные восходящим солнцем, они отбрасывают широкие черные тени на стены форта, изъеденные лишайником. Мрачному скрежету петель вторят сухие, типично военные приказы, отдаваемые на латыни с сильным германским акцентом. В этом небольшом форте расположилось подразделение солдат вспомогательной части, тунгров,[5] выходцев с земель к северу от Арденн, «романизированных» несколько поколений назад.

Тяжелые створки еще не успели полностью распахнуться, как из форта вылетела галопом турма – конница из тридцати всадников. Это военные курьеры. На лошадях навьючены только что отчеканенные монеты. Они везут их в самые удаленные уголки северной части империи: форты, столицы провинций, резиденции наместников, ключевые для экономики империи города, стратегические аванпосты…

Так принято: как только отчеканят новую монету, ее следует тотчас же разослать в четыре окраины империи. В эпоху, когда не существует ни телевидения, ни радио, ни телефона, монета является не только экономическим инструментом, но и орудием пропаганды и средством информации. Даже так: монета – настоящий боевой листок императора. С манифестом и провозглашенными (и достигнутыми) целями…

Действительно, на одной стороне – его лицо в профиль. Император Траян серьезен, увенчан лавровым венком, голова обращена направо, как велит традиция. Скрытый текст послания подданным обнадеживает: самое могущественное лицо империи (единственный, чья должность пожизненная) верит в традиционные ценности, он солдат, «сын» Сената, избранный императором Нервой, почитающий традицию и преемственность.