Импровизация - страница 29

Жить одной просто невыносимо. Не говоря о том, что она теряет возможность победить в собственной игре, поскольку полностью утратила связь со своим партнером.

Сегодня ей впервые предстоит покупать продукты, руководствуясь лишь собственным вкусом. Полгаллона молока. Цельного, а не этого обезжиренного пойла, которое обычно лакала Лиззи. Сливочный крем. Настоящее масло. Сыр. Печенье «Орео».

Теперь она без Лиззи, которая возвращала на полки половину отобранного и которую по идее должен был хватить удар прямо у кассы. Долли могла сердиться на подругу за ее птичью диету, но все же при ней ела вкусную, здоровую и тщательно сбалансированную пищу.

При ней Долли работала, а не бездумно пялилась в стеклянную балконную дверь. Не написав и половины того, что следовало обсудить на завтрашнем совещании редакции «Девичьего счастья».

Это лишний раз доказывает, что нужно где-то искать новую компаньонку. Она не может составить мало-мальски связную фразу на тему, которой занимается не первый год. Это никуда не годится.

В том, что она привыкла к хаосу, нет ничего удивительного. Долли была в семье шестым ребенком и не знала, что такое тишина и одиночество. Самая младшая из братьев и сестер, она отчаянно сражалась за внимание усталых и вечно занятых родителей, которое в таких условиях неизбежно рассеивалось.

Нельзя сказать, что постоянный шум или необходимость заниматься под громкую музыку доставляли ей удовольствие, но она привыкла к тому, что вокруг царит ад кромешный. Возня, ссоры и потасовки были ей знакомы так же, как собственный нос.

Долли толкала по проходу тележку, трещавшую от пакетов с кукурузными и картофельными чипсами, головками сыра, пакетами с молоком, маслом, печеньем и прочей снедью, пока не очутилась в овощном отделе. Тот напоминал бескрайнее поле, разбитое на красные и зеленые квадраты.

Она так расчувствовалась, что шмыгнула носом. Именно поэтому Лиззи и любила сюда ходить…

Ничего, как-нибудь справлюсь, грустно подумала она. Тащить домой три яблока и два банана вместо полудюжины тех и других было легче и дешевле. Кроме того, существовала твердая гарантия, что все это достанется ей самой. Что бы ни говорила Лиззи, а приступы обжорства нападали на нее частенько.

Желтая и красная разновидности салата-латука, не относившегося к числу любимцев Лиззи. Пакет мелкой морковки, один маленький итальянский помидор, и все. Простой самодельный салатик вместо роскошных готовых, которые всегда выбирала ее подруга.

Эх, сюда бы Лиззи, с тоской подумала Долли, держа в руке свежий огурец и пытаясь оценить его качество по внешнему виду кожуры. Ей не хватает опыта.

— Никого не слушайте. Это неправда.

Долли подняла глаза и увидела Алекса Кэррингтона. Она заморгала, но Алекс не растворился в воздухе, как часто бывало с порождениями ее воображения.

— Что неправда?

Алекс показал взглядом на пупырчатый огурец, зажатый в ее ладони.

— Размер значения не имеет.

Ах какая досада! Он не только увидел, как она тискает огурец, но и заставил ее покраснеть. Пытаясь найти подходящий ответ, Долли помедлила, положила злополучный огурец в тележку, а затем показала пальцем на дыню, лежавшую в тележке Алекса.

— У каждого свои фантазии, верно? — Долли подняла взгляд, пытаясь проверить, попала ли в цель ее шпилька, и тут же пожалела об этом. Следовало продолжать смотреть на океан фруктов и овощей. Неужели за девять дней она умудрилась забыть, насколько Алекс Кэррингтон хорош собой?

Его светлые глаза имели оттенок молодого латука, на твердом подбородке пробивалась щетина. То, что Алекс был на добрых полторы головы выше ее, позволяло Долли беспрепятственно любоваться его широкой грудью и плечами. У нее отчаянно зачесались руки, еще помнившие прикосновение к его рельефным мышцам. Щека еще помнила прикосновение его щеки, кончики пальцев помнили, как их покалывала его щетина, а губы…

Она вздохнула. Следовало бы принять закон, запрещающий кое-кому ходить в супермаркеты. Потому что от их близости у других начинает кружиться голова, а это может кончиться падением и причинением вреда не только им самим, но и продуктам. Не говоря уже о вопиющем нарушении всех правил торговли.