Имя на карте - страница 6

В комнате было сильно натоплено - на дворе стоял трескучий мороз. Распахнув сюртуки, Миллер и Гмелин, каждый за своим столом, работали над записями. Миллер время от времени переставал писать и, приложив перо к носу, задумывался. На листе бумаги, лежащем, перед ним, было написано: "Мы заехали в такие страны, которые от натуры своими преимуществами многие другие весьма превосходят, и для нас почти все, что мы видели, новое было. Мы подлинно зашли в наполненный цветами вертоград ( В старину так называли сад), где по большей части растут незнаемые травы; в зверинец, где мы самых редких азиатских зверей в великом множестве перед собой видели; в кабинет древних языческих кладбищ и тамо хранящихся разных достопамятных монументов. Словом, мы находились в такой стране, где прежде нас еще никто не бывал, который о сих местах свету известие сообщить мог. А сей повод к произведению новых испытаний и изобретений в науках служил нам не инако, как с крайней приятностью…"

- Послушайте, Иоганн, - произнес Миллер, обращаясь к Гмелину, - мне все время не дает покоя одна мысль…

- Что за мысль, мой добрый друг? - спросил Гмелин, не отрываясь от работы.

- Отвлекитесь немного от ваших трудов, Иоганн, и послушайте меня, - настойчиво попросил Миллер, отодвигая рукопись, над которой он работал. Он извлек из кипы бумаг документ и положил его перед собой. - Послушайте, что говорится в сем документе, это крайне интересно.

Гмелин развел руками и, отложив перо, принял удобную позу, зная по опыту, что от Миллера быстро не отделаешься.

- Я готов слушать вас, Герард.

Миллер взял в руки документ, который лежал перед ним, и начал его читать: "С Ковыми реки я, Семейка, на новую реку на Анандыр для прииску новых неясачных людей месяца сентября в 20 день идучи с Ковыми реки морем на пристанище торгового человека Федота Алексеева чукосьи люди на драке ранили, и того Федота со мною, Семейкою, по морю разнесло без вести, и носило меня, Семейку, по морю после Покрова Богородицы всюду неволею и выбросило на берег в передний конец за Анандыр реку.

А было нас на коче всех двадцать пять человек, и пошли мы все в гору, сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шел я, Семейка, с товарыщи до Анандыри реки ровно десять недель и пали на Анандыр реку близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет, и с голоду мы бедные врозь разбрелись.

А с Ковыми реки идти морем на Анандыр реку и есть нос вышел в море далеко, а против того носу есть два острова, а на тех островах живут чухчы, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб. А лежит тот нос промеж сивер и полунощник, а с Рускою сторону носа признака: вышла речка, становье тут у Чухоч делано, что башни из кости китовой. А доброго побегу от носу до Анандыри реки трои сутки, а боле нет, а идти от берегу до реки недале, потому что река Анандыр пала в губу…"

- Что сие означает? - с удивлением спросил Гмелин. - О чем толкует сей документ столь замысловато?

- О, любезный Иоганн, я не стал бы занимать ваше внимание пустяками, поверьте, - с некоторой долей торжественности сказал Миллер, потирая руки от удовольствия. - Мне посчастливилось обнаружить сию отписку, доподлинно писанную якутскому воеводе некиим казаком Семеном Ивановичем Дежневым чуть ли не сто лет назад.

- Скажу по чести, добрый друг, больше половины из того, что вы зачитали, я не уразумел, - откровенно призвался Гмелин. - Не находите ли вы, что писан сей документ путанно и неразборчиво? На самом деле он зам кажется столь важным?

- Я тоже, впервые читая, озадачен был изрядно, - в свою очередь признался Миллер, - но со временем разобрался в нем и нахожу сие не только ясным, но и чрезвычайно важным для гиштории, о чем с охотою поясню, если у вас достанет терпения.

Гмелин наклонил голову в знак того, что он готов со вниманием слушать собеседника.

- В сей отписке сказаны сведения важные и неожиданные не только для меня, но и для всех, кого касаются дела российские. Теперь мне стали понятны слухи, коими, по рассказам, полнилась земля сибирская еще много лет назад. Ходили упорные слухи о русских, сплававших от Колымы на восток до Анадыря. Откуда брались слухи, никто не ведал из служилых людей, тем паче из бояр. Теперь разумею я доподлинно, что причиною тому было плавание казака Семена Дежнева с товарищами, кое имело быть в 1648 году, как показано в челобитной его, писанной якутскому воеводе.