Ин и Яла - страница 3

Но, тем не менее, неохотно вылезла из горячей воды на холод, подтянувшись на руках и встав в полный рост, завернулась в полотенце живыми, не пострадавшими пальцами, кроме среднего. Оставила неприятную процедуру напоследок.

– Но нам же засчитали ничью, – напомнила ему очевидное.

Он развернулся и первым делом, взяв пострадавшую руку, вправил мой палец. Я погасила крик боли еще где-то на уровне груди, слегка сморщив лоб.

– Ты мне должна, – упорствовал он, поглаживая мою ладонь своим большим пальцем. Боль моментально утихла. Акупунктура была сильнейшей стороной обучения в школе Огненного тигра, но как бы не было любопытно проследить за его движениями, я отдернула руку и уточнила:

– С какой стати?

– Неблагодарная, строптивая, агрессивная, – начал он перечислять мои достоинства.

– И? – мой взгляд в упор был встречен с серьезной миной на лице воина.

– Ты согласилась, – в очередной раз повторил Ин, как мантру.

– В следующем бою получишь свой поцелуй, – сдалась я под его пристальным взглядом. Действительно, слово нужно держать.

– Следующего раза не будет. – Его серьезный тон сбивал с толку.

Только сейчас я поняла, что нас окружали люди моего додзе. Внутреннее зрение подсказывало, что минимум три мастера сейчас следили за нами с крыши основного здания, и еще двое сидели по углам на ограде.

Воспользовавшись моим аморфным и расслабленным состоянием, Ин подхватил меня, перекинул через плечо и, перепрыгнув через стену бани, устремился по направлению к Тысячелетнему Лесу, располагающемуся к северу от нашей деревушки.

– На улице зима, – напомнила ему очевидный факт, даже не пытаясь вырываться. Вначале все же хотелось узнать, чего он добивается. Убить – вряд ли, до этого у него было столько возможностей, которыми он просто не воспользовался. А остальное не так важно.

– Я отпущу тебя, как только мы останемся одни. Я хочу поговорить, – пояснил он, прыгая с крыши на крышу до тех пор, пока не нырнул вниз с ограды, приземляясь на камень, промороженный снежной стихией, и, пропетляв еще немного по узким переходам улиц, не зашел внутрь какого-то ветхого домика, плотно закрыв за собой дверь. В центре, в специальном углублении, обнесенном как полагается камнями, горел очаг, разнося отблески языков пламени по всему помещению. Два спальных места были скручены и убраны к стене. Мое внутреннее зрение подсказывало, что в шкафу имелась даже одежда.

Поэтому вывернувшись из рук моего вечного соперника, пошла одеваться, ибо полотенце пропиталось влагой и противно липло к телу, хоть и привыкшему к экстремальным температурам, но на сегодняшний день попросту уставшему и требующему покоя.

– Я откажусь от боя, – сказал воин, отвернувшись к двери.

– Это не похоже на тебя, – через плечо бросила ему, снимая тряпку, еле прикрывающую тело от груди до середины бедра, отворяя створки верхнего шкафчика.

– Зато ты всегда собранная и бесчувственная, как камень. – Непонятно, зачем опять перечислил мои достоинства.

– Как и полагается любому синоби, – прокомментировала я, надевая через голову крестьянскую рубаху, заправляя ее в натянутую следом юбку. Поверх накинув не рассчитанное на такую погоду легкое кимоно. Но это все же лучше, чем ничего. Наклонилась и достала из нижнего отсека пробковые тапки, тут же прикинула размер, большеваты. Выбирать, увы, не приходилось.

– Ты женщина, а не синоби, – сказал Ин, поворачиваясь и за одно мгновение приблизившись ко мне.

Схватив его за кадык тремя пальцами, зашипела следом:

– Я си-но-би, больше повторять не буду!

Он стоял ровно и не двигался, даже не пытался защищаться.

– Ты согласилась, – напомнил он о нашем разговоре в конце того боя. Не понимаю, правда, что ему это даст. Но раз уж такое дело, то какой же я синоби после всего, если откажусь. Поэтому в знак покорности убрала от него руки и села на колени, прижав ладони к ногам.

Ин тут же сел напротив и, приблизив свое лицо к моему, склонил его чуть в сторону, прикоснулся своими губами к моим губам, две секунды непонятных ощущений – и он вернулся в изначальное положение, проворчав:

– Это не поцелуй.

– А что? – недоуменно уточнила у него, оставаясь сидеть неподвижно.