Инцидент на Тартаре - страница 24

Уилер вдохнул сухой воздух, почувствовал опаляющий его открытую шею жар и подумал, как прекрасно гармонирует город с пустыней. Его возвели те, кто знал толк в красоте и покое; те, кто умел с изяществом и комфортом устроиться в собственном мире. По сравнению с ним города, построенные людьми, выглядели грубыми и вульгарными.

Снова мимолетное прикосновение чего-то чужого. Уилер насторожился, прислушиваясь. Вновь нахлынули воспоминания.

Ему двенадцать лет. Опостылевшие занятия музыкой. Напряженный и горький, полный разочарования голос матери, вновь и вновь повторяющий, что ему следует быть более усидчивым. Он был обречен стать посредственностью, как и его отец - и Джон Уилер теперь понял, что мать обращалась ко всей сущности сына, а не просто к той ее части, которая извлекала из пианино неуклюжие тоны.

Уилер моргнул, и призрак прошлого растаял.

Тихо и жалобно вздохнув, Джон направился вниз по склону к ближайшему кварталу строений.

Полчаса спустя, обливаясь потом, он присел отдохнуть в тени невысокого здания с усеченными углами и единственным белым шпилем с одной стороны, ввинчивающимся в небо на сотню или более метров. Стены были изготовлены из огромных прямоугольных каменных плит, плотно пригнанных друг к другу. Одна из больших секций обвалилась, открывая совершенно пустой интерьер. Уилер уже осмотрел около десятка разрушенных зданий задыхаясь от горячего сухого воздуха, оставляя следы на дрейфующем песке, вслушиваясь в гнетущую тишину - и нигде не обнаружил ничего, кроме удручающей пустоты.

Он заставил себя дышать ровнее, пока головокружение и пульсация крови в висках немного утихли. Уилер сел поудобнее, морщась от резкой боли в ноге.

"Староват я для этого, - сказал он себе. - Несколько староват".

Уилер отсутствующим взглядом таращился на колышущийся раскаленный воздух, чувствуя под собой горячий песок, и размышлял: "Всю жизнь я ничего не делал, а только ждал лучших дней. Другие добились чего-то значительного, я лишь предавался мечтам. На протяжении долгих-долгих лет одни мечты о чем-то, самому непонятно, о чем. Годы бесплодных иллюзий, утерянные годы. А достиг ли я хоть чего-нибудь?"

Мертвый город ждал под ослепительно сверкающим солнцем.

Уилер закрыл глаза, и память вновь услужливо вернула его на пятьдесят лет назад: мальчик, стоящий на балконе в холодные предрассветные часы. Студеный северный ветер, налетевший с моря и треплющий тонкую пижаму, прикрывавшую тщедушное тело. Дрожащими руками мальчик сжимает маленькую стальную скульптуру - самое хрупкое и прекрасное произведение, когда-либо сотворенное этими руками. Руками, абсолютно бесполезными, когда дело касалось простейших вещей - ударить крикетной битой, поймать футбольный мяч или сыграть на пианино. Он изготовил эту скульптуру из цельного стального прута, вдохнув в нее жизнь ради своей матери, чтобы хоть как-то компенсировать все свои недостатки и слабости. Затаив дыхание, мальчик показал однажды ей свое творение. Мать оценивающе взглянула на струящиеся серебряные пряди, на паутинчатое основание - удивительно красивое и изящное подношение от непутевого сына - и сухо заметила, что она предпочитает реализм в искусстве. "Абстракция, - заявила она, - является продуктом рассеянного ума".

Ощутив ледяное дыхание ветра на своем лице, мальчик поднял скульптуру и швырнул ее в черноту ночи, наблюдая, как она беззвучно, словно капелька дождя падает в освещенный пруд у подножия дома. Долго смотрел он на крошечные круги на воде, рисуя в своем воображении картину падения в этот спокойный пруд предмета гораздо больших размеров.

Сейчас, очнувшись и увидев безмолвный город, Уилер осознал, что та ночь в Восточном Чикаго так много лет назад была ночью очищения для него. Его никчемность, его неспособность доставить удовольствие единственному обожаемому человеку - высшему существу, способному устанавливать границы добра и зла и всевидящим оком оценивающего его достижения - все эти недостатки требовали принести в жертву надежду. Жертвоприношение отца было несравненно большим - превращение человека с идеалами и жизненными ценностями в опустившегося алкоголика.