Индекай - край эльфов - страница 5

Призрак протянул корявые пальцы к вискам Грома, не встречая сопротивление, погрузил в его голову.

Сказать, что Гром ничего не почувствовал при этом, было бы неверно. Гром ощутил легонькое проникновение к мозгу чего-то постороннего, но не было никаких особых неприятных чувств. Разве что некоторое головокружение и… Звездный алтарь странно колыхался перед ним, будто кусок желе. Фабио, Арист и Мартина неподалеку от него уставились в узкую дверь Храма, где видно, как в полном безмолвии у фонтана рубятся на мечах люди с эльфами. Даже звона металла нет. Полная тишина вокруг.

Гром не понимает, что тут происходит. Но уверен, что случилась беда, которая с минуту на минуту захлестнет и этот зал, и его друзей. Нужно предпринять что-то. Он тянется к своим клинкам.

Ослепительно вспыхнули в руке близнецы-убийцы. А кровь забурлила, будто уже активирован Берсерк.

Гром бежит к выходу из зала, в большом прыжке очутился в гуще битвы, хотя никто из воинов на него не обращает внимание.

Растерянно озирает поле брани и никак не может решиться на людскую сторону стать. Раса эльфов дружественна с ним. Обе ему по душе. И плевать, что изначально вступил в Аркадию человеком. Это не повод приписывать эльфов во враги. Как же быть теперь, терзается Гром. Потом решается громко крикнуть: а ну, прекратите битву! Рот широко открылся, но ни звука не может издать. В отчаянии погружается Гром во тьму штрека…

Учащенное сердцебиение вернулось в норму, как призрак убрал пальцы из его мозгов и на недоумевающий взгляд чужеземца прошелестел:

— Ты прошел проверку. Можешь возвращаться к ним. Воины поймут, что с тобой могут общаться на равных. А если захочешь вступить в их число, чтобы вместе с ними противостоять мерзавцу Элиору, они теперь не будут против.

Придя, наконец, в себя, Гром охрипшим голосом спросил:

— А что вообще произошло, что возникло такое противостояние?

Призрак заколыхался заметно сильнее, будто ветер поднялся, и лицо его стало злобным, когда снова прошелестели его губы:

— Элиор возомнил себя равным всемогущему Несару. Теперь он должен поплатиться за гордыню никчемной своей жизнью. Недалек тот час, когда своей презренной кровью окропит адамантовый трон властителей Дома Серых Варнов.

— Так в чем его вина, можешь мне сказать?

— Вина? Да, виноват. Все началось год назад, когда он вдруг решил, что только ему принадлежит адамант этого рудника. Явился сюда со своим войском, истребил тут всех, кто его сразу замысел не принял. Я был в их числе, в то время еще живым хранителем рудника. Меня он приказал замуровать в этом глухом штреке. Здесь я и умер от истощения. И теперь душа моя привязана сюда навеки. Этот штрек стал единственным местом, где я могу прогуливаться, когда всем остальным дано ходить под солнцем.

Вот эти стены бывали свидетелями и более жестоких насилий. Они много видали страданий и в прошлом. За сотни лет тут происходили и более ужасные преступления властителей Домов ради единоличного обладания этим рудником. Поныне останки бесстрашных эльфов прошлого покоятся тут замурованными в стенах штреков. Мир и покой окончательно забыли дорогу сюда, как нашли старатели и здесь адамантовую руду.

Воистину, что может удовлетворить сегодня мое желание, это продолжать в посмертии оставаться хранителем, и быть властителем адаманта. Заботиться о благо, данным эльфам всемогущим нашим богом. Но это уже не имеет значения. Потому что год уже как мертв. Я покоюсь недалеко отсюда, у той стены, рядом с бывшими верноподданными Домов, которых много лет назад там замуровали. Но мне повезло больше. Кто бы мог подумать, что мое сокровенное желание сквозь каменные стены вызывать залежи, о чем я всегда мечтал, будет исполнено только после моей смерти? Я вернулся к своим адамантовым залежам. И они меня полюбили. Теперь я могу звать их из далеких глубин к себе. Могу отправлять залежи куда угодно. И они исполняют все мои прихоти. Я стал их единоличным властителем.

А тем замурованным не повезло. Руда отказывается даже принять их тленные останки. Мучаются бедняги и поныне, как перед смертью мучился я, проклиная жадного Элиора и вопя, призывал небеса к отмщению.