Индекс Цитирования - страница 17

Бросаюсь к нему. Холодный, пульса нет. Тихо опускаюсь на краешек огромной кровати, лихорадочно пытаясь сообразить, куда обычно звонят в таких случаях. Полиция, скорая, администрация отеля... Куда вообще звонят, обнаруживая мертвыми бывших мужей?

На нем практически нет никаких видимых повреждений - ни ран, ни крови, ни разорванной одежды, которая часто бывает, если жертва с кем -то борется. Со стороны кажется, что он просто спит, только лицо и руки - неестественно бледные, с легкой синевой. С ужасом припоминаю все, что мы проходили по судебной психологии и элективному курсу судебной медицины. Смахивает на удушение.

Вокруг не вижу следов борьбы, но, как практикующий психолог, я отлично понимаю, что Василевский по своему типажу совершенно не похож на самоубийцу. Даже если предположить, что он каким-то чудом узнал о том, что первое место не достанется нам, ну и что с того?

Обозлится, устроит скандал, уволит половину сотрудников - все как обычно, но вот чтоб глотать таблетки.? Нет, однозначно.

Конечно, самоубийства - не совсем мой профиль, я как-то сейчас больше по переговорам с по анализу поведенческого профиля, но все же в состоянии оценить, кого именно способен убить конкретный человек в ситуации сильного стресса - себя или окружающих.

И еще это странное сообщение ему на телефон, после которого он и выскочил из зрительного зала. Как оно вообще связано с этим ... самоубийством? Кто ему писал? Надо найти телефон.

На кровати и на прикроватной тумбочке телефона не вижу, остается только его портфель и ящики письменного стола. Выдвигаю один за другим ящики - в каждом из них какие-то бумаги, флешки, диски. Телефона нигде нет. По моим подсчетам, у Василевского в номере должно было находиться два телефона - общий и личный для экстренной связи, исключительно для своих.

Холодею от ужаса, слыша, что по коридору кто -то направляется к номеру быстрым и уверенным шагом. Я же не заперла дверь. Бросаюсь к ней, чтоб закрыть, но слишком поздно.

Дверь резко распахивается и передо мной оказывается тот, кого я меньше всего надеялась увидеть не то, чтоб в этой ситуации, а вообще когда-либо в этой жизни. Макс, тот самый Максим Климов, чью гибель я горестно оплакивала пятнадцать лет назад.

Я чувствую, что у меня перехватывает дыхание и мозг просто отказывается соображать. Усилием воли стараюсь не упасть в обморок, хотя ощущаю, что мне едва удается держаться на ногах.

- Ма-акс, - с трудом выдавливаю из себя, удивляясь тому, как слабо и чужеродно звучит мой собственный голос.

- Лада, у нас пять минут, чтоб покинуть территорию отеля, бегом за мной, - командует Макс, резко хватая меня за руку.

Я пытаюсь сопротивляться, но все бесполезно - Макс просто увлекает меня за собой в холл, не давая опомниться. Может закричать? Но если бы Макс хотел убить меня - сделал бы это в номере, как вышло с Василевским.

В коридорах отелей должны стоять камеры, нас в любом случае заметят или хотя бы увидят что-то явно напоминающее похищение, просматривая записи. Макс идет широким и очень быстрым шагом, при этом - не бежит. Я не могу вырвать свою руку - он держит меня крепко, хотя и не больно.

- Куда мы? - сипло спрашиваю я не своим, а каким -то потусторонним голосом.

- Быстрее, направо, техническая лестница, осталось четыре минуты - командует Макс.

Он вталкивается корпусом в какую -то серую дверь с надписью «Не входить» и мы оказываемся в прохладном полумраке технического помещения.

- Вниз, три этажа, справа от входа в десяти метрах моя машина, - привычно-уверенным тоном Макс отдает короткие указания.

Я чувствую себя словно попала на какие-то военные учения и сейчас совершаю марш -бросок. Только в вечернем шелковом платье и на шпильках.

- Куда мы? - срываюсь на крик, пытаясь поспеть за ним на каблуках по скользкой лестнице отеля.

- Лада быстрее, у нас три минуты - отрывисто и напряженно откликается Макс, продолжая увлекать меня вниз по плиточной лестнице.

До чего же скользко. Какой идиот додумался технические лестницы выстилать такой скользкой плиткой? На технической лестнице лампы не оснащены датчиками движения и горят не везде, к тому же страшно неудобные низенькие перильца. Бегу и страшусь мысли о том, что будет, если я случайно перегнусь через них.