Инфернальный реквием - страница 13

«Особенно предназначенных мне», – заключил Лемарш.

Он знал, что Гиад презирает его, хотя женщина всегда вела себя подчеркнуто вежливо. Госпитальеры редко относились с благосклонностью к людям его призвания.

– Шторм радует вас, сестра? – рискнул предположить Ичукву.

Ее улыбка исчезла.

– Я лишь приветствую, что Бог-Император судит нас.

Лемарш кивнул:

– Этим так называемым Исходом?

– Вам известно про обряд Переправы? – Судя по голосу, Асената удивилась.

– Сестра, долг требует от меня изучать все угрозы, с которыми сталкиваются мои бойцы. Да, перед высадкой я прочел информационную брошюру.

– И что скажете, комиссар?

– Что этот обычай чрезвычайно… непрактичен. Особенно если путники тяжело ранены.

– На священном архипелаге не рады посетителям, и госпиталь там не предназначен для посторонних, – мрачно произнесла Гиад.

– Но все же мы здесь, сестра.

– Комиссар, вашу просьбу поддержал орден Последней Свечи. Как ваши солдаты, так и их раны совершенно исключительны, поэтому для вас и сделали исключение. Вы поистине благословлены.

– И правда, сестра, – согласился Ичукву. – Кроме того, я сам родился на планете с настолько же необычными традициями. – Лемарш указал на ритуальные шрамы, покрывающие его щеки. Он получил их в шестилетнем возрасте, когда показал себя воином. – Не мне судить чужие обычаи.

– Вы – непредвзятый комиссар?

«Уж не притаилась ли в ее тоне насмешка?»

– Вовсе нет – сосредоточенный на службе. У меня другие обязанности. – Ичукву улыбнулся снова, но уже широкой безрадостной ухмылкой, которой одарял заблудших солдат перед тем, как исполнить свой тяжелейший долг. Он не наслаждался казнями, только хотел, чтобы грешники отправились на окончательный Суд, полностью осознавая собственную бестолковость. – А вы, сестра, что думаете о наших хозяевах?

– Их госпитальеры прекрасно подготовлены, – ответила Асената. – Не сомневаюсь, сестры Бронзовой Свечи изготовят отличный аугментический протез и избавят вас от увечья.

«Я не об этом спрашивал, сестра».

– У них тут столько свеч, – беззаботно произнес он вслух. – Серебряная, бронзовая, железная, но они вечно болтают о «последней». А еще ведь есть «вечная» свеча, символ вашего ордена. – Лемарш показал на герб, вышитый на белой накидке Гиад. – Признаюсь, я окончательно в них запутался.

– Все они – испостаси единого сосуда, ибо каждая свеча пылает вышним огнем Бога-Императора.

– Но наши хозяева не принадлежат к вашему ордену? – не отступал Ичукву.

– Последняя Свеча зажжена от пламени Вечной, но лучится собственным светом. – Гиад склонила голову. – С вашего позволения, комиссар, я займусь другими ранеными.

«Ты не та, кем кажешься, сестра», – подумал Лемарш, глядя, как она подходит к постели напротив.

Ичукву понял это еще несколько месяцев назад – точнее говоря, в первые мгновения их знакомства. Асената и другие госпитальеры встретили изувеченных солдат «Темной звезды» на борту «Асклепия», когда остатки роты доставили туда после боя в Резаке. За время странствия в пустоте Гиад показала себя самой умелой и сострадательной из сиделок, хотя неизменно прятала свою доброту под маской строгости. К тому моменту, как звездолет достиг Витарна, абордажники уже считали Асенату частью подразделения. Кое-кто даже называл ее «сестра Темная Звезда», пусть и за глаза.

«Они любят тебя», – решил комиссар, наблюдая за тем, как светлеют лица гвардейцев при виде женщины, обходящей лазарет. Порхая по содрогающейся каюте с легкостью бестелесного духа, она задерживалась возле каждого раненого и по мере сил облегчала их страдания.

«Они любят тебя, и по праву. Но не видят, кто ты на самом деле, Асената Гиад».

Возможно, сейчас женщина, взявшая солдат под крыло, ступала по пути целительницы, но манера поведения и шрамы указывали, что когда-то она ходила по другим, менее ровным дорогам. Под чопорной белой накидкой и апостольником скрывалась воительница. Вроде бы ничего необычного: Адепта Сороритас перемещались между различными структурами своей организации, если того требовал долг, однако Лемарша тревожила таинственность, окружающая сестру милосердия.

Секреты прятались за любым ее словом и жестом, будто след из теней, ускользающий от взора Ичукву, но ничто не беспокоило его сильнее, чем невольная улыбка, которой Асената сегодня приветствовала шторм. Хотя в первую секунду комиссар не распознал выражение лица Гиад, его озарило во время разговора с ней.