Иннокентий III и альбигойский крестовый поход - страница 9

Епископы и аббаты тоже редко жили правильнее простых священников. Соборы Южной Франции обязывали их носить тонзуру и одеяние, подобающее их сану. Им запрещалось надевать роскошные шубы, пользоваться расписными седлами и позолоченной сбруей, играть в азартные игры, ездить на охоту, ругаться и позволять, чтобы ругались в их присутствии, допускать к своему столу гистрионов и музыкантов, слушать заутреню в постели, болтать о пустяках во время службы и отлучать людей от Церкви кстати и некстати. Они были должны не покидать резиденции, созывать свой синод не реже раза в год и во время поездок по епархии не возить с собой слишком многочисленную свиту — тяжкое бремя для принимающих. Запрещалось брать деньги за посвящение в сан, за молчаливое позволение священникам держать наложниц, за оглашение объявлений о предстоящих свадьбах, за избавление виновных от церковных наказаний. Наконец, запрещалось вымогать деньги за недозволенные венчания и за аннулирование законных завещаний.

Этот перечень запретных злоупотреблений — сам по себе уже картина нравов. Если сюда добавить признания монаха-хрониста Готфрида из Вижуа, сарказмы некоторых трубадуров, таких, как Понс де ла Гард и Гаусельм Файдит, и прежде всего обвинения, содержащиеся в письмах самого Иннокентия III, у нас будет достаточно данных, чтобы сделать вывод об обычном поведении прелатов земли языка «ок». Достаточно взглянуть, в каких выражениях этот Папа говорит про духовенство Нарбоннской области и про его главу, архиепископа Нарбоннского Беренгария II: «Слепцы, немые собаки, разучившиеся лаять, симоньяки, торгующие правосудием, отпускающие грехи богатому и осуждающие бедного. Они не соблюдают даже законов Церкви: возглавляют по нескольку приходов, а сан и должность священника доверяют недостойным людям, безграмотным детям. Отсюда дерзость еретиков; отсюда презрение к Богу и Его Церкви у сеньоров и народа. Прелаты этой области — притча во языцех для мирян. Но первопричина всего зла — архиепископ Нарбоннский. У этого человека нет иного Бога, кроме денег, а на месте сердца у него кошель. За десять лет выполнения своей должности он ни разу не посетил ни свою провинцию, ни даже собственную епархию. За посвящение епископа Магелоннского в сан он вытребовал пятьсот золотых солидов, а когда мы попросили его выделить деньги на спасение христиан Востока, он отказался нам повиноваться. Когда в какой-то церкви вдруг возникает вакансия, он не назначает туда постоянного священника, чтобы доходы поступали в его казну. Он вдвое урезал число каноников в Нарбонне, чтобы присвоить их пребенды[8], и оставил за собой также вакантные места архидьяконов. В его епархии монахи и монастырские каноники сбрасывают рясу, берут жен, живут ростовщичеством, становятся адвокатами, жонглерами или медиками».

Скомпрометированная недостойным поведением собственных служителей, Церковь Южной Франции была ослаблена еще и непрестанными нападениями баронов, остервенело грабивших ее. Война знати с клириками, всегдашний бич Средневековья, в этом регионе велась с особым упорством и ненавистью. В борьбе с епископами и аббатами, которых не защищало уважение народа, феодалы позволяли себе все.

В Тулузе окрестная знать так извела епископа, что для поездок по епархии он умолял выдать ему охранное свидетельство. Его мулы не могли без охраны подойти к реке или водопойному желобу, и часто приходилось поить их из колодцев внутри стен епископского дома. Что для защиты своего епископа мог сделать граф Тулузский? Он сам с большим трудом сдерживал своих вечно бунтующих вассалов; впрочем, этот высокий сюзерен вел себя не лучше других феодалов. Он устраивал гонения на аббатство Муассак и в 1196 г. Папа Целестин III был вынужден отлучить его за разрушение нескольких церквей, подчиненных аббатству Сен-Жиль, грабеж братьев этой обители и постройку крепости, угрожающей аббату. От подобного натиска Церковь страдала во всем Лангедоке: Рожер II, виконт Безье, в 1171 г. разорил аббатство Сен-Понс-де-Томьер, в 1178 г. бросил в тюрьму эпископа Альби и развлечения ради назначил ему тюремщиком еретика. В 1197 г. монахи Альби избрали себе аббата, неугодного опекуну нового виконта Безье, — так тот предал аббатство огню и мечу и посадил избранника под стражу. Его зловещая фантазия подсказала ему усадить в аббатское кресло труп покойного аббата, где тот и оставался до тех пор, пока феодал не добился от монахов избрания своей креатуры.