Инсайт - страница 11

– За тобой идёт-идёт-идёт Звонарь, смекаешь?! Стая уж обречена, но ты поздно, ой как поздно осознаешь! Глупый, глупый, кк-хах, Кот. Всё, всё наоборот! Серафимы прорастают, гнойными цветами, Сквозь твои глазницы, вечно будут снится! А Звонарь шагает, время отмеряет! Он твой господин, только он один. Позовёшь, хи-хи-хи-кххха, позовёшь, когда придёт нужда… – рука потянула сильнее, заставляя наклониться ближе к украшенной гнилыми зубами, мокрой дыре. – Хочешь спастьссь? Оставь её, лисичка тебе не нужна!

В мозгу Кота, будто погружённом в транс этим медитативным речитативом, вспыхнул образ Лисы, кладущей его голову себе на колени, улыбающейся после удачного рейда; её мягких, нежных губ и требовательного языка, исследующих его рот в темноте переходов Шпиля. Он мгновенно вспыхнул ненавистью к этому искорёженному подобию человеческого существа: «Да как оно смеет! Тварь!». Обхватив двумя руками его целую ладонь, он оторвал липкие пальцы от рубашки и, с каким-то болезненным наслаждением, отгибал их назад, пока не послышался хруст ломающихся костей. Тварь продолжала улыбаться. Выпрямился и коротким, злым пинком, сломал мерзости челюсть. Но, выбегая в опустевший коридор за Улыбакой, он всё слышал в спину злобное, ликующее шипение:

– Приносящий боль. Дарующий забвение. На языке пепел и соль. Болезненное самомнение. Нужна тебе?! Иди за ней, но потом не жалей, обретя, что хотел получить. Звонарь назначает цену свободы, не плачь, когда придёт время платить…

Улыбака ждал у покосившейся двери подъезда, накрыв фонарь чехлом. Красные отблески луны плясали на его зубах, будто окрашивая их кровью. В левой руке он держал, на уровне глаз Кота, прозрачный пакетик с вожделенным графитовым порошком:

– Ну как? Понравилось? – он потряс пакетом. Порошок казался почти чёрным в неверном свете. – Держи! – он протянул его вперёд, почти ткнув в руки Кота. – Возьми сейчас, потом дам тебе ещё и скоро будешь сидеть здесь. Но я клятвенно обещаю тебя навещать и отгонять блох. – Он торжественно положил вторую руку на сердце. – Остальных не обещаю, больно они кусачие.

– Мы называем это место Лепрозорием. – после паузы произнёс Улыбака, чуть тише.

На мгновение Кот испытал непреодолимое желание вдохнуть немного мелкодисперсного счастья (хотя бы, чтобы забыть только что увиденное), но воспоминания, в основном о насекомых, отрезвили его:

– Это…? – Улыбака вопросительно поднял бровь. Кот справился с комком в горле и закончил. – Это и есть «Пыльные»?

– Да. – он, пошёл вдоль кривой улицы, внимательно высматривая таящихся в подворотнях Теней и признаки Морока. – Возьми порошок, если хочешь. В конце концов, они хотя бы счастливы. Нам это недоступно.

В страхе помотав головой, Кот разлепил ссохшиеся губы и пробормотал:

– Одно из них говорило. Будто бы пророчествовало. Жуть! – его передёрнуло.

– Да с ними бывает. Одно из преимуществ такого состояния. Они видят что-то. Ну и Расколотые с Тенями их не трогают, разве что случайно наткнутся, прям лоб в лоб. Так что? Будешь? – он снова потряс порошком. – Может и расскажешь мне что-нибудь новое.

Кот только помотал головой, сдерживая, против воли дёрнувшиеся за порошком, руки.

– Вот и умница, Котяра! – будто проверяя его, Улыбака кинул пакетик с порошком в проём ржавой канализационной решётки. – Мне это тоже не выгодно. Слишком уж быстро ты сдохнешь, а я ещё пожить хочу.

Кот аж поперхнулся:

– То есть?

– Ну, я один из немногих, кто навещает этих дегенератов. Некоторые были мне хорошими друзьями, давно правда. – Он на мгновение прикрыл глаза. – Я умру раньше тебя. Их пророчества имеют неприятную привычку сбываться, знаешь? Ну конечно нет… Пока…

– Мне. Мне они сказали… – вскинутая рука и вечная улыбка, с ярким привкусом грусти, прервали его.

– Я не хочу знать. Твоё появление – мой конец. Я знал об этом, как только в голове всплыло твоё прозвище. Это не помешает мне наслаждаться, насколько возможно, оставшимися днями. Тем более, что ты оказался очень неплохим парнем, на удивление.

-Береги их, пожалуйста – последние слова он прошептал, будто борясь со спазмом в горле.