Инстинкт мести - страница 4

Ася села на кровати, спустив ноги на пол. Она ошеломленно взирала на Зацепина и отказывалась верить услышанному.

– Но разве такое может быть?! Разве они не должны искать убийцу до тех пор, пока не найдут?

– На свете может быть даже такое, что тебе никогда и в голову не придет. А то, что они сделали, законно. И ни обсуждению, ни возражению не подлежит.

– Даже нельзя жалобу на них подать?

– Кому – им же самим? У них одна система, и своих она в обиду не дает.

– Тогда что же делать?

– Жить дальше.

– А если жизнь теперь превратилась в сплошную боль? И усмирить ее может только месть?.. Знаешь, был когда-то такой французский драматург, Анри Бек. Ему в жизни приходилось часто разочаровываться. Так вот он лишь к старости понял, что самый надежный вид правосудия – месть. Я это осознала гораздо раньше.

– Ты даже не допускаешь, что твой Анри Бек ошибался?

– Терпеть не могу, когда отвечают вопросом на вопрос.

– Я знаю только одно: хочешь мстить – вырой две могилы. Это сказал Конфуций, и я с ним согласен.

– Они давно вырыты. Обе. Стоят готовенькие, ждут постояльцев.

– Оса, ты играешь с огнем. А от него, как известно, одни головешки остаются. Не хочешь же ты превратить свою жизнь в головешку?

– Нет, не хочу. Поэтому я изо всех сил буду стараться уцелеть. Но если не получится, что ж… чему быть, того не миновать.

– Ты рассуждаешь как камикадзе.

«Как бы у нее совсем крышу не сорвало, – невольно подумал Зацепин. – Жалко, конечно, девочку. Если бы не просьба Маргариты…»

– Мать сказала, что ты бросила работу.

– Не бросила, а ушла по собственному желанию. Потому что думаю не о цифрах, а об отце. На работу я устроюсь, но на другую. Где нет цифр и много людей. Например, пойду торговать на рынке.

– Это с твоими-то двумя высшими образованиями – экономическим и юридическим? Нет, не справишься. Там совсем другие знания нужны. Рынок – это игра, и один из игроков – покупатель или продавец – обязательно должен остаться в дураках. В основном, конечно, становится дураком наивный и доверчивый покупатель, которому трудно устоять против целой системы, живущей и процветающей на обмане. Каждый выживает как может.

– Тогда пойду в маляры. Работа хорошая, физическая. Буду так уставать, что на безысходные мысли, которые из меня душу тянут, сил уже не останется. А в просветах между отдыхом и работой продолжу думать, как отомстить за отца.

«Ее никак нельзя упускать из виду, иначе таких дров наломает, что никому мало не покажется, – думал Зацепин. – Придется Осу взять к себе. Все-таки под присмотром».

– Ко мне в газету пойдешь? У меня как раз место корреспондента освободилось.

Зацепин не стал вдаваться в подробности о прежнем сотруднике, который работал у него под прикрытием, скрываясь за псевдонимом «Антон Правдин», и мог бы с успехом и дальше продолжать расследования скандальных историй, если бы… Хотя нет, не мог. Потому что заранее готовился, как овца, на заклание. Рано или поздно. Жаль, а у него были все шансы продержаться подольше или, по крайней мере, выйти сухим из воды… Ну почему Зацепин снова себе врет!

Нет, не было у него ни единого шанса! Не каждый слишком много знающий счастливчик доживает до старости, потому как язык наш – тот еще троянский конь, которого мы в себе приютили, – так и норовит подставить, выболтнуть лишнее и подыграть врагам. Потому и пришлось лучшего журналиста сдать Хозяину, на которого лапу поднял, как самый последний пес, почувствовавший вседозволенность. Жаль, конечно, так как лучшего журналиста для себя можно выучить только самому.

– У тебя и образование подходящее, и в жизни кое-чего повидала. Сколько тебе – двадцать семь? Прекрасный возраст. Еще совсем молодая, а опыта жизненного уже набралась.

– И чем я должна заниматься?

– Мы предоставляем информацию, необходимую для того, чтобы читатели нашей газеты могли определить свою позицию в общественно важных вопросах.

– Это в каких же? В жизни скандальных звезд, что ли? Или в «загадочных» явлениях, «успешно» разгадываемых колдунами и магами? А может, в криминальных историях, так и оставшихся тайнами? Как, например, с моим отцом. Нет уж! Негативной информации, которая приводит всех лишь к моральному и психическому опустошению, и без меня хватает. Такое ощущение, что у наименьшей части общества и их игрушек своя жизнь, а большинству, к которому я отношу себя, приходится жить в мире беспросветного насилия. Что это, как не манипулирование общественным сознанием?