Инсуху - маралья вода - страница 13
- Шибко порог дурной стал, жди его, когда утихнет. Сейчас всякий ключ речкой стал, и все сюда, да сюда. Пойдем… Нам ждать-то нельзя. Пусть себе сердится…
Сыркашев с рабочим вскочили в лодку. Взмахивая шестом с железным наконечником, натужно упираясь в каменистое дно, не удаляясь далеко от берега, они пошли вверх по порогу.
- Смело идут, - произнес стоящий рядом с Брянцевым рыжебородый лодочник. - Шальной порог, одно слово. Сколько в нем добра потоплено. Ну, пошли и мы вослед…
Брянцев бросил взгляд на ушедшую вперед лодку Сыркашева. Она обходила гряду камней, выдающуюся из воды длинным, петушиным гребнем. Вдруг он потерял ее из вида и в тот же момент увидел среди пенистых бурунов Сыркашева и в стороне от него рабочего, уцепившегося за перевернутую лодку. Их несло в страшное кипящее бучило на верную гибель.
Рыжебородый лодочник замешкался. Брянцев оттолкнулся от берега и, налегая на весла, ринулся один в белую кипень.
Тогда-то, когда опасность миновала и геологи, перейдя порог, отдыхали у вечернего костра, Алексей Иванович Сыркашев и подарил на память Брянцеву свой старый охотничий нож, не раз выручавший его из беды.
… И вот нож с рукояткой из кабаргиной ножки снова у него.
- Эка беда,- проговорил старик, вглядываясь прищуренными глазами на залитую солнцем Инсуху. Не вынимая изо рта потухшей трубки, он смотрел в ту сторон откуда приплыла дощатая лодка, словно ожидая, что из-за поворота вот-вот покажется другая, с людьми.
Нет… Все вокруг было безлюдно. От переката, ниже тайменьего плеса доносился шум воды. В кустах трещал сорока, оповещая лесных притаившихся жителей о стоящем на берегу старике с потухшей трубкой в зубах.
Сыркашев оттащил конем лодку в прибрежные заросли. Пошел с ружьем по склону. Табунок рябчиков вспорхнул из высокой травы. Старик прислушался. Определи по шуму место посадки птиц, он пробрался через густо малинник к высокой сосне. Обежав ее взглядом, неторопливо поднял ружье, прицелился.
Сварив обед и не задерживаясь больше на тайменьем плесе, Сыркашев углубился в густые заросли, намереваясь осмотреть берега Инсуху вверх по течению.
9. ОДИН
На рассвете к Инсуху спустились с гор маралы. Звери постояли на берегу, напились студеной прозрачной воды и пошли вниз по реке к порогу. Вдруг вожак насторожился, поднял голову, раздул ноздри и беспокойно втянул воздух. В знакомый терпкий запах долинных трав примешался запах человека. Он где-то был тут близко… Ну да, вот он лежит на большом, плоском камне, полузатопленном ночным паводком. Спит, глубоко дыша. Ничего в нем страшного и угрожающего не было.
Старый бык все же осторожно подошел к камню, обнюхал спящего мальчика, отошел, громко фыркнул и повел маралуху и теленка через реку.
Утро занялось немножко влажное, свежее. Над широкой долиной розовато-голубым туманом стлала дымка.
Кукушка оповестила о начавшемся новом дне.
- Ку-ку… ку-ку… ку-ку.
Простучал деловито дятел на старой осине:
- Тук-тук… ту-ук-тук…
Костя очнулся от громкого пения желтогрудой иволги.
- Ио-бюло… гилео-оо-гиагилио, гиагилио-гилиа… гол-ия…
Птица-невидимка сидела в густой кроне сосны. Невдалеке ей проиграла на флейте другая:
- Иол-гили-оол-гоо-оо…
Костя открыл глаза и несколько минут лежал неподвижно. Высоко над ним летела какая-то странная большая и прозрачная птица. Вот она сложила крылья, вытянула длинную тонкую шею и исчезла, точно утонула в небесной синеве.
"Облако… вон еще, второе. Но это уже лодка плывет по синему, синему морю. Далеко, далеко",- рассуждал вслух Костя, все еще в каком-то полусне следя за облачками, быстро меняющими свои очертания.
Он вновь прикрыл глаза и лежал так долго, припоминая, что произошло с ним?
…Ночная гроза, огненный ливень над горами. Он один в лодке без весел. Все это было как в каком-то давнем сне.
Маленькая серенькая пичужка в кустах звонко и настойчиво спросила:
- Ви-и-тюю вви-де-е-ее-лл?
Костя поднялся, сел.
Разноголосый птичий крик наполнял тайгу, омытую ночной грозой. Трещали в береговых зарослях сороки, кричали дрозды, кедровки, пели малиновки.
В затененных местах с ветвей деревьев и кустарников еще скатывались капли влаги. Вокруг громоздились горы. В узкой долине, среди обломков скал, стремительно неслась Инсуху. Мрачные, сырые ущелья гигантскими трещинами рассекали горные отроги.