Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом - страница 15

По поводу «Сладкой жизни». Об этом, возможно, не всегда упоминают, говоря о Феллини, — об его журналистском стиле изложения. Он делает небольшие репортажи или эссе, а затем объединяет их в большую многокрасочную фреску.

Карл Ларссон (1853— 1919) — шведский художник, создатель монументальных произведений, хранящихся в Национальном Ыузее в Стокгольме. — Прим. перев.

Верно. И это объясняет также, почему его фильмы иногда выходят такими неровными. Например, «Рим», — там есть обожаемые мною сцены, и они соседствуют с другими, очень посредственными. Например, эпизод с фресками на строительстве метро ужасно приторный. Когда его символика становится слишком явной, ее трудно переносить. Лучше, чтобы присутствовала некая загадка.

Мне нравится также работа со звуком в итальянских фильмах. Когда я учился в киноинституте, мне хотелось, чтобы мои фильмы были дублированы на итальянский, то есть были немного несинхронными. А весь фоновый шум чтобы был стилизован. Если два человека сидят в машине, их должен сопровождать не естественный звук мотора, а наложенный равномерный гул. Как у Росселлини в «Путешествии в Италию», - я его тоже очень люблю. Одно время мне он страшно нравился. И еще «Ночь» Антониони. Величественная вещь со своей неповторимой атмосферой. Чего стоит один туман над полем для игры в гольф! Поразительный, своеобразный и глубоко личный фильм.

Но таких фильмов, как те, о которых мы только что говорили, сейчас уже нет. Сегодня я не вижу фильмов с такой мощной экспрессией. Может, я мало смотрю кино, — и они есть, но я пропустил. Чего лично мне не хватает в сегодняшнем киноискусстве, так это увлеченности рассказчика и радости изобретателя. И ощущения загадки. Вот этого, пожалуй, в первую очередь.

Радость изобретателя. Не этим ли ты занимаешься, пытаясь заново изобрести искусство кино?

Да, мне бы этого хотелось. Другое дело — получается ли. Сейчас, когда сам я стал старше, меня больше интересуют старые ленты. Я получаю удовольствие от стиля старого кино. Вот только что посмотрел заново «Семейную жизнь» Кена Лоуча. Отличный фильм.

Или «Эмигранты» Яна Труэльса. До чего хорошо! Взять, к примеру, сцену, где Карл Оскар [Макс фон Сюдов] путешествует по Америке. Мы видим его в панорамных съемках, которые вдруг прерываются и срезаются на середине. Очень необычные ракурсы, любопытные съемки.

Думаю, все объясняется тем, что в противном случае в кадр попал бы какой-нибудь неподходящий, современный предмет реквизита...

Ну, это ты из вредности говоришь! А может, дело в том, что ты тоже швед. Даже не знаю, почему у меня всегда улучшается настроение, когда я смотрю этот фильм. Возможно, все дело в том, что он так выдержан в стилевом отношении.

Да, в современном кинематографе определенно че-го-то не хватает. Многое облекается в очень стандартные традиционные формы или делается по лекалам MTV — быстро сменяющиеся кадры, учащенный пульс. Или фильм настолько стилизован, что за формой не остается места содержанию. Мне не хватает той осознанности и чувства формы, которое демонстрировали режиссеры в сороковые и пятидесятые, как в США, так и в Европе.

Может быть, все это еще вернется. Но тогда был невероятно плодотворный период. Кстати, на днях я посмотрел на видео один старый фильм, годов семидесятых. «Пять легких пьес» Боба Рафелсона. Чудный фильм! Великолепный! Его я никогда раньше не видел. А потом посмотрел «Короля Марвин-Гардене» того же Рафелсона, но не выдержал. Он невыносимо банальный и манерный.

Фильм, конечно, неровный, но он начинается с уникального эпизода, где Джек Николсон, снятый предельно ^>КРупным планом, рассказывает дурацкую историю про своего дедушку и его гастрономические привычки в отношении рыбы.

Да, этот эпизод хорош, но в целом от фильма остается ощущение сплошного расчета, в то время как в «Пяти легких пьесах» чувствовались спонтанность и легкость. Такое ощущение, что все участники картины взяли и сказали друг другу: «О'кей, давайте вместе снимем кино», и сделали «Пять легких пьес» быстро, легко и с удовольствием. Вкус вообще очень интересная вещь. Он требует большой точности. Иногда кажется — вот то, что нужно, единственно верное. Но это верно только для тебя.