Интервью с ректором - страница 3
– Нет, – внезапно твердо и хлестко ответила одна из девиц. И, повернувшись ко мне спиной, бросила остальным: – Пойдемте, ребят. Браунс сама разберется.
Они ушли. Я же так и осталась стоять у самого входа, толком не понимая, чем заслужила подобное отношение.
– Эрналия Краун Браунс?
Я услышала мягкий бархатистый мужской баритон и резко развернулась. Что, сейчас меня ждет новая порция унижений?!
Но вместо очередного студента я увидела мужчину лет тридцати пяти. Симпатичный. Волнистые темные волосы были уложены в аккуратную прическу по последней столичной моде, лицо гладко выбрито, что делало его еще моложе, вот только между четкими темными бровями залегла морщинка, выдающая его истинный возраст. Преподаватель?
– Да, – ответила я, опуская ресницы.
– Следуйте за мной, – произнес он и направился к одному из коридоров, ведущему в правое крыло.
– Вы отведете меня к ректору? – поинтересовалась я, локтем отпихнув зазевавшийся чемодан.
Вот с ректором, кстати, этот неизвестный мог бы и помочь!
В ответ на мой вопрос он странно усмехнулся. И истинную причину веселья я поняла только тогда, когда он сказал:
– Мое имя Дарен Вестлей Неррс. Я ректор Высшей Академии Кантора.
И вот тут я покраснела. Мало того что не узнала ректора академии, так еще и не признала в нем потомка того самого Р. К. Неррса, каменной статуей охраняющего вход на территорию ВАКа. Раньше со мной таких глупых казусов не случалось!
– Простите, пожалуйста, – пробормотала я.
– Думаю, я как-нибудь справлюсь с тем, что меня не узнали, – иронично ответил он. – Студенты совершенно не обязаны знать своего ректора в лицо.
Именно в этот момент с ним вежливо поздоровалась большая компания проходящих мимо молодых людей. Мне тоже досталась толика внимания, я кожей почувствовала их любопытство. Какое все же счастье, что тут меня не каждая собака в лицо…
И еще бо́льшее то, что ректор не отдавал свои сбережения в залог моему отцу – иначе такого приема я бы точно не дождалась. Впрочем, у потомка самого Неррса в этом не было необходимости. Их род и по сей день входил в топ-10 списка «Торбс».
– В этом крыле у нас административный корпус. Мой кабинет, кабинеты кафедр. С третьего по пятый этаж личные комнаты преподавателей. Также в конце этого коридора можно найти библиотеку, – чеканил ректор. – Столовая находится в соседнем корпусе. Внутренний переход не предусмотрен. Чтобы туда попасть, следует выйти на улицу.
На улицу?! Вы там погоду видели? В зимнюю пору как-то вообще не хочется лишний раз в эту слякоть выходить. Еще и без моей любимой шубки…
Вслух я, разумеется, ничего не сказала. А моего изменившегося лица ректор не увидел и продолжил говорить:
– Согласитесь, с утра ничто так не бодрит, как пара сугробов?
– Боюсь, сугробов до Первого дня не предвидится, только вязкая холодная жижа, – уныло отозвалась я. – С ужасом представляю, как будут проходить физическая подготовка при такой погоде.
– Не думаю, что вам стоит об этом переживать. В вашей программе физическая подготовка не предусмотрена, – флегматично отозвался ректор, продолжая путь к своему кабинету.
То есть как не предусмотрена?! Боевой маг и без тренировок?!
Последнее я и озвучила. Только без возмущения, со сдержанным любопытством. Не хватало еще поругаться с ректором в первый день в ВАКе.
– Вы перевелись в середине года, Эрналия, – сухо напомнил ректор, даже шага не сбавив. – Факультет боевой магии всегда переполнен. Мест там попросту нет.
– Значит, я на целительском? – с вялой надеждой поинтересовалась я.
– Нет.
Я уловила в этом коротком слове целую тонну веселья. И оно мне совсем не понравилось.
– На факультете права? – Я закусила губу.
– Нет, Эрналия. Неужели вы даже в документы о переводе не посмотрели?
Щеки уже во второй раз залил густой румянец. Когда мать всучила мне эту папку, я даже не подумала о том, что меня возьмут на какой-либо другой факультет, кроме боевого. Я уже отучилась полтора курса по этой специализации в другой академии и показывала неплохие результаты! Черт возьми, да у меня был самый лучший балл среди женской части факультета!
Я все же распахнула папку, прямо на ходу. И замерла… Ошарашенная, униженная, жаждущая крови. Ух, дорогая мамочка, я тебе устрою…