Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд - страница 7

Через весь сад, от садовой калитки до Покровской улицы, шла так называемая большая аллея, делившая сад на две половины. Она вся была обсажена серебристыми тополями, только в конце аллеи росла одна осинка с вечно трепещущими листьями. Аня ее почему-то очень любила, и мы прозвали ее «Анина осинка». Кроме этой большой аллеи вокруг всего сада вдоль заборов с соседними участками были четыре узенькие аллейки с прочно установившимися у нас в детстве названиями: «Черный бор» — с густою сиренью и развесистыми вязами, «Желтый бор» — с густой акацией, «Красный бор» — с большим деревом колючего боярышника и даже «Грязный бор» — ввиду обилия там благодаря неопрятному соседству всякого мусора — бумажек, пустых бутылок и пр. В центре сада был цветник — детище мамы, с единственной в саду беседкой. В этой беседке иногда устраивались общие вечерние чаепития.

Кроме серебристых тополей и единственной осинки в саду росли несколько ветвистых вязов, на которые мы все охотно лазили во время своих игр, много кустов сирени, но больше всего обыкновенной желтой акации, которой был обсажен по краям весь сад.

Из фруктовых деревьев были преимущественно яблони. Больше всего аниса (приволжский сорт яблок), затем белый налив, апорт и несколько деревьев с очень вкусными яблоками, под названием «черное дерево». Помню, что яблоки с этого дерева мама всегда берегла, главным образом для папы. Росла еще одна яблоня в конце сада, под названием «дичок», у детей переделанное на «дьячок». Дерево обычно было густо усыпано маленькими, но очень вкусными плодами. Бывало, кто раньше утром встанет, первым бежит собирать урожай, т. е. упавшие на землю яблоки, и потом делится с другими. С деревьев рвать не полагалось до определенного срока. И я не помню с нашей стороны ни одного нарушения в этом смысле. Кроме яблонь были две-три груши и несколько вишневых деревьев, густой малинник, кусты крыжовника и смородины. Для сбора ягод мамой устанавливались правила для детей. Было также несколько грядок клубники, с которыми мать подолгу возилась, пересаживая кустики, удобряя землю и поливая. В поливке сада, а иногда и в уборке его принимали участие все дети. Это была, так сказать, общественная нагрузка, от которой никто никогда не отказывался, наоборот, скорее, было соревнование.

Около колодца во дворе стояла большая кадка, другая такая же кадка стояла в цветнике. От нас требовалось, особенно в жаркое летнее время, чтобы обе эти кадки были заблаговременно наполнены водой, чтобы можно было поливать цветы рано утром, что часто делала мать сама. По вечерам же брались за работу все вместе. Обычно один кто-нибудь качает воду из колодца, другие с лейками и ведрами разносят ее к месту назначения. Бывало, приходит иногда отец, и работа кипит вовсю. Если качаешь воду из колодца, не хочется уступать другому, покуда не натрешь мозолей на руках, лишь бы побольше наполнить бочку водой, не отстать от других.

Дружная, спорная бывала работа!»

Отразилась ли беспутная жизнь Ильи Николаевича на половом воспитании его детей, и, в частности, Володи?

Ответить на этот вопрос довольно сложно.

Во всяком случае, их забавы в раннем возрасте ничем не отличались от забав их сверстников.

Сохранилось воспоминание Георгия Гавриловича Потапова, близкого друга Дмитрия Ульянова по Московскому университету.

Однажды Ульяновы на лето сдавали флигель молодой супружеской паре. И те как-то под вечер не могли придумать ничего другого, как заниматься любовью прямо в саду, за кустами смородины.

Дети Оля, Володя и Дима в это время находились в сарае, на чердаке.

— Смотрите, он ее сейчас задушит! — испуганно закричала Оля, глядя в маленькое окошечко.

Володя засмеялся.

— Глупая! Они хотят, чтобы у них родились дети.

Оля удивленно вытаращила глаза, не в силах оторвать свой взгляд от влюбленных. Дима и Володя тоже не скрывали своего любопытства.

Когда все кончилось, Оля неожиданно спросила:

— А у нас может ребенок родиться?

— Конечно, — не моргнув глазом, ответил Володя.

— Ой, как здорово! Давай попробуем!

— Попробуй с Димой, — схитрил Володя.

Он-то и сам толком не представлял, как это рождаются дети.