Интуиция. Эпизоды после эпилога - страница 8

А потом его отправили на полгода в армию. И все поменялось. Он до сих пор не забыл, с какой яростью и страхом искал Лину, как пытался добиться правды о том, куда упрятала ее вечно пьяная мать. И этот страх превратился в леденящий ужас, когда Валентин нашел ее и увидел пустые глаза.

Лина стала бояться его. Она боялась всех, но для Валика казалось немыслимым, что и его она теперь страшилась, словно чужого. Каждый день превращался в кошмар и со временем все становилось только хуже. Она больше не смеялась, разве что в истерике, надорвано и хрипло, и казалось, будто специально делала все, чтобы довести его.

И у нее получалось. Валентин терял контроль и здравый смысл, все больше страшась, что потеряет Лину. Он жил на взводе, в постоянном страхе, опасаясь, что она сотворит что-то с собой, пока он на несколько часов уходит и делал единственное, что казалось ему правильным — ограничивал любую подобную вероятность.

В селе, где Валентин вырос не видели ничего странного в том, чтобы «воспитывать» жену. Да, что там далеко ходить — сосед его родителей, ростом метр пятьдесят, регулярно поколачивал свою жену, забираясь для этого на табуретку. А та и не думала убегать или как-то противиться. Однако Валик никогда не думал, что сам дойдет до чего-то подобного. Ведь все, чего он всегда хотел — это оберегать и защищать Лину.

Хотел, чтобы она была счастлива. Просто не знал как. И оттого, наверное, пытался контролировать каждый ее шаг, чтобы точно знать — она сыта, в безопасности и приняла все лекарства. Он просто надеялся, что однажды это все забудется и пройдет, и его любимая вновь станет такой, какой была раньше. Только его действия не давали желаемого результата, и их жизнь с каждым днем все больше походила на ад для обоих. И своим страхом потерять ее — он только это и добился…

Прохладные руки легли поверх его напряженных пальцев, забрав нож, про который Валентин позабыл. Лина отложила тот в сторону и отодвинула доску с огурцами для салата, а сама уселась ему на колени, заглядывая в лицо.

— Валик? — ее голос звучал ровно и смотрела она спокойно, пусть и с вниманием, явно стараясь понять, что происходит.

Но Валентин все равно про себя чертыхнулся и крепко обнял жену, страшась, чтобы вновь не испугать ее, не желая, чтобы она вспоминала, каким он мог быть.

Больше он таким никогда не будет. Сейчас Валентин мог утверждать это с большей уверенностью, чем несколько месяцев назад. Теперь ему почти всегда удавалось расслабляться и отправлять страх, гнев и злость подальше, туда, где им и место.

— Все хорошо, малыш, — он поцеловал ее волосы, зная, что не обманет Лину.

За это время они научились лучше понимать друг друга, чем за предыдущие семь лет и она чувствовала, когда к нему приходили мысли о прошлом. А Валентин меньше всего хотел ее расстраивать или напоминать.

— Скоро будет готово? — он беззаботно махнул головой на булькающую чем-то вкусным сковородку и опять поцеловал Лину. Теперь в щеку.

— Через пять минут, — с улыбкой ответила она, дав ему возможность уйти от ответа. — Выключишь, — велела она и поднялась.

Поцеловав его снова, Лина в очередной раз пошла проверить и привести дочку, которую они старались приучить есть вместе с ними. Правда рацион Леры состоял пока из пюре и кашек, куда менее аппетитных на взгляд Валика, чем их собственное питание.

Правда, Лина еще кормила дочку грудью. На такое кормление уже приходились только завтраки и самая поздняя, вечерняя трапеза малышки. Лера росла быстро. Слишком, по его мнению. Но все равно, он каждый раз с невыразимой нежностью и любовью следил за своими принцессами в эти моменты, слишком хорошо понимая, что сам, своими руками и поступками мог лишить себя и Лину этого счастья, которое наконец-то прижилось в их жизнях.

Поднявшись с места, Валентин послушно отправился следить за сковородой.

Лина с трудом попыталась открыть веки, не понимая, что именно вырвало ее из сна. Она засыпала совершенно одна, в соседней комнате должна была мирно спать Лера. Казалось бы, все и сейчас так было. Однако что-то же ее разбудило?