Иоанн Слепой. Граф Люксембурга, король Чехии - страница 9

Если Филипп Красивый и был разочарован, он не показал этого сразу. Генрих был его старым другом. Филипп мог рассчитывать, что бывший протеже не забудет оказанных ему услуг и не станет слишком рьяно отстаивать права империи на землях, соседствующих с Французским королевством, где король пытался утвердить собственное влияние. В начале царствования Генрих Люксембург, который отныне будет зваться Генрихом VII, как будто оправдывал эти надежды: он выказал намерение сохранять тесные отношения с парижским монархом. Однако его имперская клиентела не желала, чтобы его политика была откровенно профранцузской; кроме того, трудно было ожидать, чтобы император, на чьих территориях явно старается укрепить свое влияние король Франции, добровольно отказался от власти над ними. В результате возникли некоторые проблемы.

Юный Иоанн, которому тогда было двенадцать лет, несомненно, находился в Париже, когда ему сообщили, что теперь он сын римского короля. Мальчик должен был исполниться гордости. Теперь на детей сеньоров, часто бывавших в Парижском дворце, он мог смотреть свысока, а на капетингских принцев — как на равных. Иоанн был младше старших детей французского короля, Людовика и Филиппа; но он был почти ровесником третьему, будущему Карлу Красивому, и его кузенам; будучи также немногим младше Филиппа Валуа, будущего Филиппа VI, он, видимо, разделял забавы брата последнего — Карла, будущего графа Алансонского, Филиппа — сына графа д'Эврё, который станет королем Наварры, и детей герцога Бургундского и графа Клермонского.

При Филиппе Красивом французский двор, безусловно, уже не выглядел так, как в те времена, когда Мария Брабантская привлекала туда жонглеров, поэтов и артистов и когда ее окружение интересовали лишь развлечения и романические подвиги. Теперь по воле короля здесь воцарилась некая суровость, которой способствовали холод и молчание, возникавшие от одного его присутствия. Однако как только за Филиппом закрывалась дверь, молодость вновь вступала в свои права и начинались развлечения. Тяжелые годы скорби, последовавшие за поражением при Куртре[11], миновали, и Париж вновь превращался в центр светских ассамблей, турниров и рыцарских празднеств. Браки королевских сыновей и посвящение их в рыцари становились поводом для блестящих церемоний и пышных приемов. Столица Франции по-прежнему была столицей куртуазии.

Из этой среды, где Иоанн пробыл несколько лет, он вынес уроки, которых никогда не забудет: вкус к приключениям, к красивым подвигам, чувство чести. Насколько он продвинулся в занятиях помимо этого? Очень возможно, что, как и его дядя Балдуин, он в ранней юности прошел какие-то курсы в университете, потому что позже это знаменитое учреждение будет числить его среди своих Domini scolares. Но в ту эпоху давать мальчикам образование, если их не предназначали для духовной карьеры, было не очень принято. Вероятно, Иоанн, когда обстоятельства заставили его покинуть Париж и бросили в водоворот жизни, умел читать и писать, но никаких доказательств этому нет. У нас нет его собственноручных записей: люди того времени сами не писали. Мы знаем, что он, живя в своих замках, велел читать себе романы вслух.

Один капеллан Папы Иоанна XXII, повстречавший Иоанна в Авиньоне между 1333 и 1337 гг., утверждает, что тот бегло говорил на трех языках: французском, чешском, которому выучился в Чехии, и люксембургском и, кроме того, понимал латынь. Во всяком случае, его культуры было достаточно, чтобы наслаждаться поэзией и музыкой своего времени, созданной такими людьми искусства, как Гильом де Машо[12], который долго служил у него секретарем и которого он возил с собой при своих многочисленных путешествиях.

Но, оставив своих наставников здесь, Иоанн волею обстоятельств попадет в другую школу, где учат лучше, — в школу жизни. Избрание его отца императором мало-помалу взвалит на плечи Иоанна бремя ответственности, весьма тяжелое для столь юных лет.

Сын императора не мог дальше учиться за границей. Генрих отозвал Иоанна в Люксембург. Чтобы тот не прекращал обучения, он, как полагают, дал ему в наставники епископа Филиппа Эйхштаттского. Этот человек прежде был аббатом одного монастыря в Базельской епархии; его интеллект и дипломатическая ловкость обратили на него внимание Папы и императора Альбрехта Австрийского; он стал одним из самых усердных советников Генриха VII, который не нашел никого более достойного своего доверия, чтобы поручить воспитание сына.