Ипсилон. Грань, за которой ты - страница 3

Помедлив, я прихватила со спинки стула, забытое с вечера цветастое полотенце и покинула спальню, выскользнув в коридор. Направилась в ванну, стараясь не шуметь, потому что мне совершенно не хотелось будить маму. В последнее время она плохо спит, мучаясь от бессонницы, и очень часто забывается сном лишь под утро. Так что сейчас может проснуться от малейшего шороха.

Но как назло, все мои попытки соблюсти тишину, оказались тщетными. Ступив на одну из половиц, я замерла, боясь шелохнуться, ведь та, под моей ногой предательски заскрипела. И в тот же миг голос, донесшийся из глубины комнаты, доказал, мое беспокойство было ненапрасным.

— Лиза?

— Да, мам! — послушно откликнулась и застыла в ожидании ее реакции.

— Ты встала? — из-за двери донеслись тихие шаги и через несколько секунд в проеме появилась миниатюрная фигурка.

— Прости, что разбудила, — виновато заглянула в покрасневшие от недосыпания глаза. — Просто собиралась принять освежающий душ.

— Хорошо, — посмотрев на полотенце в моих руках, одобрила та. — Я пока завтрак приготовлю. Что будешь пить кофе или чай?

— Чай! — повторила за ней и тут же добавила. — А, может, ну его? К тому же есть совсем не хочется. Слишком рано. Лучше ложись еще поспи, — предложила в надежде. Вдруг она согласится?

— Нет, нет! Не стоит и пытаться, все равно не усну! — сдержанная улыбка коснулась бледных губ.

Мне осталось только согласно кивнуть, потому что спорить абсолютно бесполезно.

Ее самоотверженная забота в последнее время стала просто невыносимой. И чаще всего приходилось молча со всем этим соглашаться. Раньше все внимание делилось на двоих, но со смертью отца всецело досталось мне. Если честно чрезмерная опека душила, но я никогда бы не посмела сказать слово против, боясь расстроить единственного родного человека. Слишком мало времени прошло. Открытые раны в сердце все еще кровоточат. А каждый протест с моей стороны, отражается в ее глазах готовыми сорваться слезами. Самое разумное в данной ситуации промолчать и удалиться.

Приняв освежающий душ, я вышла из ванной комнаты и пошагала на кухню. По дороге мурлыкала знакомую мелодию под нос, наматывая на палец сырую прядь волос, которая пахла сиренью. Я могла наслаждаться этим запахом бесконечно, но… Похоже, не сейчас! Аромат выпечки и цветочного чая манил намного сильнее, заставляя урчать пустой желудок.

Меня встретило маленькое уютное помещение, залитое утренним светом. А на столе уже ждала чашка с дымящейся ароматной жидкостью, тарелка с горкой из пышных оладий и розеточка клубничного варенья.

— Спасибо! — улыбнулась в благодарность за проявленную заботу.

— Не за что, милая! — радушно ответила мама, но зеленые глаза с подозрительным вниманием проследили за мной.

— Что-то случилось? — спросила, перехватив странный взгляд.

— Да, нет! — отмахнулась она.

— Мам, — растянула. — Выкладывай! — настояла, прекрасно понимая, здесь что-то нечисто.

— Я волнуюсь за тебя, — ее ладони начали нервно разглаживать складки легкого шелкового халатика.

— У меня все замечательно! — беспокойство в голосе меня удивило.

— Тебя мучают кошмары? — получив отрицательное покачивание головой, добавила. — Испуганные крики по ночам, раздающиеся из твоей спальни, подтверждают обратное, а…

— Ничего не помню, — перебила. Затронутая тема коснулась потаенного внутри, и чтобы не выдать волнения, я отвела взор и пригубила сладкий чай из яркого бокала. — Это всего лишь ничего не значащие сны, — отмахнулась. — Чем сегодня займемся? — попыталась сменить тему, с большим трудом натянув улыбку. Для меня всегда составляло огромную сложность заменить одну эмоцию на другую, поэтому раскусить мою игру, вполне возможно, в один счет. Тем более мать всегда знает своего ребенка, как облупленного.

И в доказательство возникших мыслей, прозвучало…

— Не пытайся уйти от разговора, — ее руки оперлись о край стола, корпус слегка наклонился вперед.

— Боже мой! К чему этот допрос? — как не старалась, излишнее давление заставило изрядно занервничать.

— Лизавета, кто он? — прикрикнула она.

— Понятия не имею, о ком идет речь, — выдохнула, надеясь, что расспросы прекратятся, но шестое чувство подсказывало, это вряд ли возможно.