Ирис - страница 28
Она снова пожала плечами.
– Не имеет значения. Кому это важно.
– Как это не важно? Что может быть важнее этого?
– Поверь мне, сейчас это уже не имеет значения. Он больше ни в кого не выстрелит.
– Почему он это сделал? – спросил я, потому что иногда она отвечала мне, если я правильно задавал вопросы.
Она печально улыбнулась. Она поняла, что я задумал.
– Скорее всего, деньги, хотя я не уверена.
– Хочешь сказать, что кому-то заплатили, чтобы убить тебя? – даже от мысли об этом мне становилось хуже.
– Заплатили, нет, сомневаюсь. Он был уже мертв, поэтому узнать не получилось. Но его наняли, и я сомневаюсь, что он просто стрелял в меня. Почти уверена, что его главной задачей было меня убить.
Я все еще приходил в себя, когда она поднялась с постели и направилась в ванную принять душ.
В конце концов, я последовал за ней, чтобы узнать больше.
– У тебя есть догадки, почему кого-то наняли, чтобы убить тебя? – спросил я ее, присоединившись к ней в душе.
Она не ответила, просто повернулась и начала намыливать мое тело, лаская обмякший член.
Несколькими энергичными движениями мыльных рук привела его в полную боевую готовность.
Ругаясь, я высвободился из ее рук.
– Подожди. Мы еще не закончили разговаривать.
Она отвернулась и начала намыливать голову.
– Пожалуйста, расскажи мне, – тихо умолял я.
Она снова повернулась ко мне, намыливая тело.
Я специально игнорировал ее движения.
– Мне больше нечего тебе сказать, – наконец непререкаемо ответила она. – Итак сказала слишком много.
– Нет. Ты не можешь так поступить. Это несправедливо.
Она закончила мыться и вышла из душа, послав мне печальную улыбку, прежде чем отвернуться.
– Несправедливо? Кто говорил о справедливости? Ничто из этого никогда не было справедливым, малыш.
На этой сбивающей с толку, приводящей в ярость ноте она вышла из комнаты.
Снова я нашел ее на кухне.
Она готовила завтрак.
Французские гренки.
Бесстыдница.
Запах корицы наполнял комнату, даже когда я смотрел на нее, стиснув зубы.
Я держался на расстоянии, оставив между нами кухонные стойки.
– Ты ведь знаешь, что я не оставлю это просто так. Понимаю, что с некоторыми вещами ты не готова делиться, но на данный момент мне нужно хоть какое-то объяснение.
Она продолжала молча готовить.
Наконец я вошел в столовую, сел и стал ждать ее.
Она входила и выходила из комнаты, накрывая на стол, приносила тарелки, столовое серебро, сироп, масло и джем.
Я был слишком взволнован, чтобы предложить свою помощь. Вместо этого я просто смотрел на нее и размышлял.
Ее волосы были еще влажными после душа, а лицо чистым и безупречным.
На ней надета обтягивающая майка, под которой не было бюстгальтера, с надписью «Are you kitten me right meow?» и ярко-розовые чирлидерские шорты с такой заниженной талией, что больше открывали, чем прикрывали трусики.
Ну не только ее трусики. На самом деле они обычно были не более чем кружевными подвязками.
Отвлекающий наряд. Я из всех сил старался не поддаваться.
Она принесла огромную тарелку французских тостов и бекона, поставив ее рядом с моей и молча разложив уборы на столе.
Мы ели в тишине, мои глаза смотрели на нее, а ее, куда угодно, только не на меня.
Закончив, она убрала со стола, и снова я и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Я был полон решимости сидеть здесь, пока она не расскажет мне что-нибудь.
Стол был убран, и она вернулась, нависнув рядом с моим стулом.
Я мог чувствовать ее запах, смешанный с корицей. Я мог чувствовать ее жар, даже когда мы не касались друг друга.
Мы вели тихую войну, и оба понимали, что она победит.
– Как я могу доверять тебе, если ты ничем со мной не делишься? – спросил я ее хриплым голосом.
Последняя отчаянная попытка.
Наконец, она расскажет мне что-нибудь.
– Моя жизнь – сплошной хаос. – Ее голос очаровывал и поймал в свои сети.
Я развернулся на стуле и посмотрел на нее.
Я внезапно осознал, что она напугана.
– У тебя какие-то проблемы?
Ее рот скривила горькая улыбка, превратившаяся в короткий невеселый смех.
– Да, можно и так сказать.
Что-то сжалось у меня в груди.
– Ты в опасности?
Снова эта короткая, горькая улыбка.
– Да, Дэйер, я в опасности.